Бернард Корнуолл - ПОЛК СТРЕЛКА ШАРПА
— В бегствах мне не слишком везёт.
Шарп смотрел на неё, на девушку, которой грезил много лет, и чувствовал, что настал час высказать ей то заветное, копимое на душе день за днём, месяц за месяцем. Сейчас или никогда. Шарп привык действовать, не размышляя, ибо на войне порой секунда размышления стоила жизни. Повинуясь порыву, он ринулся в заваленную трупами брешь. Повинуясь порыву, рванулся за орлом. Повинуясь порыву, выпалил:
— Тогда станьте моей женой!
Она смотрела на него, будто не верила своим ушам. Предложение прозвучало не так, как он хотел бы. Прозвучало чересчур торопливо, чересчур легковесно, чересчур скомкано. Прозвучало, будто не давно лелеемое, а пришедшее на ум только что.
Девушка подтянула к себе ладони, убрав их из-под рук стрелка. Шарп жалел о вырвавшихся словах:
— Простите меня, Джейн! Простите, ради Бога!
Из дома донёсся приглушённый стук дверей. Джейн встрепенулась:
— Мне надо идти. Иногда мисс Грей проверяет, в комнате ли я.
— Джейн, простите!
Дверь хлопнула снова. Джейн испуганно подхватилась:
— Мне пора!
— Джейн! Джейн!
Однако она уже бежала к дому, хрупкая и беззащитная.
Шарп остался в беседке. Он обхватил руками голову, кляня свой язык. Четыре года он мечтал о ней и всё испортил! Воистину, слово не воробей… Он потерял Джейн. Она не поедет в Лондон. Они не встретятся у ворот Гайд-парка.
Монеты лежали на столе, безразлично сияя отражённым светом луны.
Шарп сорвал розу, которой касалась Джейн и, когда в доме потухли последние огоньки, спустился вниз, к своему жеребцу. Золото осталось в беседке.
Он возвращался в Фаулнис с пустыми руками. Доказательствами он не обзавёлся, мало того, оттолкнул ту, что вызвалась ему помочь их достать. Пути назад не было, и Шарп мог сделать только одно: использовать сам батальон в качестве оружия против негодяев и чинодралов. Это сулило победу, но победу с горьким привкусом поражения. Ведь он потерял Джейн.
Глава 17
На рассвете в лагере царила неразбериха. Как Шарп и предполагал. Офицеров и сержантов Фаулниса, казалось, ставила в тупик любая мелочь.
— Сэр?
Шарп обернулся. Лейтенант Мэттингли беспомощно глядел на него влажными собачьими глазами:
— В чём дело, лейтенант?
— Котлы, сэр. Нам нечем их транспортировать.
Он потерянно указал на огромные посудины, в каждой из которых можно было целиком сварить быка:
— Нечем, сэр.
— Лейтенант Мэттингли, — терпеливо начал Шарп, представьте, что в двух километров от нас десять тысяч французов, что спят и видят, как бы ловчее выпустить нам с вами кишки, а у вас приказ отступить. Немедленно. Как бы вы поступили с котлами в этом случае?
Мэттингли поморгал и неуверенно произнёс:
— Бросил, сэр?
— Отличное решение, лейтенант. — подбодрил его стрелок, отъезжая, — Выполняйте.
Палатки тоже оставляли вместе с половиной снаряжения. Мулов не хватало. Карета, в которой приехал Шарп и его спутники, превратилась в писчебумажный склад: в неё напихали все ведомости и документы, найденные в лагере, надеясь разобрать их в Челмсфорде. В карету же поместили сундук. Кроме денег, в нём теперь хранились солдатские контракты.
— Сэр! — Шарпу козырнул капитан Смит.
Роза, продетая в петлицу мундира стрелка, удивила Смита, но он был не из тех, кто суёт нос не в своё дело.
— Слушаю вас, капитан.
— Лейтенант Райкер уехал, сэр.
Райкер — единственный офицер, которому отставка показалась предпочтительней неизвестности.
— И, сэр…
— Ну-ну?
— Подполковник тоже исчез, сэр. — то, что Гирдвуд нарушил слово, шокировало Смита.
— Ничего страшного, Смит. — мягко сказал Шарп.
Ранняя побудка никогда не располагала майора к благодушию. Как по собственному опыту знал старшина Харпер, Шарп в таких случаях брюзжал и раздражался по пустякам, пока солнце и заботы не прогоняли дурное настроение. Однако сегодня майор Шарп был образцом учтивости и дружелюбия, ибо в хаосе, который овладел лагерем, должен же был быть хоть кто-то спокоен и рассудителен?
— Гуртовщиков нашли, капитан?
— Да, сэр.
— Пусть выдвигаются первыми.
Солдатам, бывшим в мирной жизни пастухами, Шарп собирался поручить гнать скот, необходимый для прокорма батальона.
— Капитан Смит?
— Да, сэр?
— Четвёртая рота ваша.
— Спасибо, сэр!
Шарп вывел свой батальон с Фаулниса. Тьма на востоке начала отступать, когда они достигли брода через Крауч, и Харпер, шагая впереди колонны, надумал учить головную роту петь «Барабанщика».
— Смелее, охламоны! Песня простая!
Покуда батальон переправлялся и ждал отставших, первая рота затвердила три начальных куплета. Такие песни дороги Британии слышали редко. Офицерам обычно нравилось что-то более патриотичное и менее фривольное. Но мелодия «Барабанщика» легко запоминалась, текст изысками не отличался, и солдаты с удовольствием распевали про то, как юный барабанщик обольстил полковничиху.
За Краучем, на околице безвестной деревушки, Шарп скомандовал передышку. Гуси махали крыльями в посветлевших небесах. Мельник поворачивал лопасти ветряка в надежде поймать дуновение воздуха. Солдаты расселись у обочины. Будут сражаться, решил Шарп в тысячный раз. Дай им возможность, будут сражаться не хуже, чем другие в Испании.
А уж к тому, чтобы у них появилась возможность проявить себя, Шарп приложит все силы. Жаль, с Джейн вышло глупо. Она хотела помочь, однако некстати прорезавшийся любовный пыл майора отпугнул девушку. Конечно же, Джейн не поедет в Лондон. Шарп не успел сказать ей, где она может найти ночлег и содействие. Десять гиней, вероятно, прикарманили слуги.
— Значит, с доказательствами у нас туго, сэр? — Шарпа нагнал д’Алембор.
— Туго, Далли.
Д’Алембор покосился на розу в петлице Шарпа, но спросил о другом:
— Может, попробовать выдавить признания из этих?
Он коротко кивнул на офицеров впереди.
— Их свидетельства ничего не изменят. У меня есть идея получше.
Шарп поведал капитану задумку, родившуюся у него ночью, и д’Алембор закатился хохотом, оборвавшимся, когда до капитана дошло, что командир не шутит.
— Это сумасшествие, сэр.
— Оно самое. — невозмутимо подтвердил Шарп, — Ты можешь не участвовать.
— Конечно, я буду участвовать! В конце концов, худшее, что с нами могут сделать — это повесить.
Шарп ухмыльнулся, благодарный за поддержку. Джейн Гиббонс не выходила у него из головы. Снова и снова он клял себя за глупую самонадеянность. А время шло, и враги стрелка не дремали. Гирдвуд, наверняка, уже в Лондоне, и Феннер выправил бумаги на арест Шарпа. Сначала они сунутся в Фаулнис, никого там не найдут, и лишь тогда вспомнят о Челмсфорде. Шарп поймал себя на том, что вглядывается в дорогу впереди колонны, силясь разглядеть гипотетического гонца с приказом от военного министра. Батальон двигался медленно, и каждая минута приближала Шарпа к поражению.
