Псевдоним «Эльза» - Виктория Борисовна Дьякова
– Да, мой штурмбаннфюрер, – подтвердила Маренн и назвала адрес: – Суурикату, 6. Квартира Ливен, номеров там нет.
– Я сообщу Мюллеру…
– Мне надо быть на площади Хаканиементори, мой штурмбаннфюрер? – спросила Маренн. – Во сколько?
– Нет, ждите в квартире Ливен, – распорядился Шелленберг. – Люди Мюллера всё сделают сами. Эльзу привезут к вам туда. Это будет около полуночи, он рассчитывает.
– Если она согласится на наши условия, то как оформить выезд княгини Ливен? – спросила Маренн озабоченно. – Вряд ли Эльза справится с этим, ведь советский дипломатический корпус эвакуирован, – напомнила она.
– Я дам указание Росслингу, он свяжется с нашим посольством. Они всё сделают, – решил быстро Шелленберг. – Прошу вас, фрау Ким, постоянно оставаться с Росслингом на связи, он же будет всё сообщать сюда, в Берлин. Нельзя забывать, что Эльза – крупная фигура, мало ли кто ещё идёт по её следу. По словам Мюллера, вроде бы пока всё чисто, никаких хвостов за ней нет. Они следят за этим. Но бдительность терять нельзя, ни в коем случае, – предупредил он. – Не сбрасывайте со счетов и большевиков. В Хельсинки наверняка ещё остались их люди, которые нам неизвестны. Не исключено, что они получили какие-то указания из Москвы на её счёт, ведь Москва явно не санкционировала поступок Эльзы. Я не думаю, что Сталин сейчас решит от неё избавиться. Если её и накажут за непослушание, то, скорее всего, это произойдёт в Москве. Однако никаких вариантов, даже самых неправдоподобных, исключать нельзя. Во всяком случае, нельзя допустить, чтобы её контакт с нами каким-то образом привлек их внимание. Тем более, стал им известен.
– Я понимаю, штурмбаннфюрер, – ответила Маренн серьёзно. – Будем действовать осторожно.
– Желаю успеха, – в голосе Шелленберга послышались мягкие нотки. – Фрейлейн Джилл передаёт вам привет, как всегда. Сейчас она ушла на обед.
– Благодарю, штурмбаннфюрер. Надеюсь, мы с Джилл скоро увидимся. Во всяком случае, я желаю ей приятного аппетита, – Маренн улыбнулась.
– Я передам, – пообещал Шелленберг.
* * *
Мокрый снег хлопьями налипал на тусклое стекло и тут же таял, ручьями стекая вниз. Уже третий час Катя рассматривала то витиеватые разводы на стекле, то такие же витиеватые разводы засохшего пива на столе и присохших к нему мух, давно мёртвых. Тухловатый запах, исходящий от стола, она чувствовала всё острее по причине нарастающей боли в голове. Он становился просто невыносимым. Она уже выпила два стакана компота – больше не хотелось, да и те оказались лишними – появилась тошнота. Настырные подвыпившие кавалеры из люмпенов, одолевавшие своим вниманием и желавшие подсесть к столу, чтобы познакомиться, постепенно отвязались. Её неприветливость дала им понять, что она совсем не расположена к флирту. Квадратные часы над стойкой бармена уже пробили одиннадцать часов вечера, но Кутунен так и не появлялся. Катя дважды подходила к стойке. В последний раз – четверть часа назад.
– Так что же Кутунен, мастер по самоварам, не придёт? – спрашивала она бармена.
– А я почем знаю? – тот только пожимал плечами в ответ. – Среда – его день, он приходит по средам, это всё, что мне известно. А придёт или не придёт сегодня, я не знаю. Не вы одна его ждёте.
Он кивнул на молодого человека в серой рабочей куртке и кепке, который сидел за столом у двери.
– Тоже его спрашивал. А я ничего не знаю, – снова повторил он. – Ничего сказать не могу. Ждите. Может, ещё компоту, дамочка? – предложил бармен.
– Нет, спасибо.
Катя вернулась за стол. Ещё один человек, ожидающий Кутунена, к тому же весьма подозрительного вида, – кепка сильно сдвинута вниз, чтобы скрыть лицо, и в помещёнии он её не снял, – всё это ей не понравилось. Кто это такой? Связник рабочей организации? По словам Паананена, Кутунен встречается с ними здесь, в этой пивной. Полицейский шпик? Но раз бармен знает, что этот человек тоже ждёт Кутунена, значит, тот спрашивал его. А полицейский агент спрашивать бы не стал, ему заранее дали бы все приметы, показали фотографию, и он знал бы Кутунена в лицо. Обращать на себя внимание лишними вопросами – не в интересах полицейского агента. Ему чем незаметнее – тем лучше. Тогда кто? Остается связник от какой-то ячейки из близлежащих городов. Значит, им ничего не известно о том, что Кутунена сегодня не будет.
Катя ещё раз посмотрела на часы – одиннадцать с четвертью. Осталось сорок пять минут. «Как высидеть? – подумала она. – Голова болит нестерпимо, и без лекарства её уже не успокоить, это я знаю точно. Здесь вонь и духота, это только усиливает процесс. А лекарства нет, и где его достать, я пока не знаю, даже не думала на эту тему. Главное, Кутунен и княгиня Ливен. Не зря ли я жду его? – она задавала себе вопрос в который уже раз. – Сможет ли он мне помочь? А какие другие пути есть на сегодняшний день? Практически никаких. Без него я в изоляции здесь. Без связи, без контактов. А разведчик без связи – пустое место, это азбука. Поэтому Кутунен мне очень нужен, надо ждать».
Дверь за спиной хлопнула. У Кати всё сжалось внутри – словно предчувствие. Ей очень хотелось повернуться и взглянуть на дверь, но она понимала, что это нельзя. Но это нельзя Эльзе, а Ирме Такконен вполне даже и не запрещается проявить любопытство. Вполне естественно, что если она ждёт человека почти три часа, то уже теряет терпение и вертится на стуле при любом шорохе. Никто, в том числе и бармен, не заметит в её поведении ничего подозрительного. Так бы даже и лучше, для создания должного впечатления. Но всё-таки профессиональный навык взял верх. Катя раскрыла сумочку Ирмы Такконен, вынула пудреницу с зеркальцем, открыла её. Навела зеркальце так, чтобы в него было видно дверь и кто вошёл, и начала обмахивать пуховкой нос. Оказалось, что это был мужчина средних лет, довольно крупного телосложения, в длинной кожаной жилетке, отороченной мехом, какие носили зимой ремонтники трамвайных путей. Можно было не сомневаться, что это Кутунен. Паананен ничего не сказал ей, но, видимо, он намеренно так одевался,
