Эльвира Барякина - Белый Шанхай
От мостовой поднимался пар, то тут, то там подсвеченный золотистыми столбами света. Вдалеке показались человеческие фигуры с винтовками в руках и, судя по истошным воплям, принялись кого-то добивать штыками.
— А-а-а! — громко застонал Фернандо.
Клим повернул голову: схватившись за бедро, Дон беспомощно бился в кровавой луже.
Телохранителей нигде не было видно.
— Фернандо, молчи! Притворись мертвым! — зашипел Клим, но Дон ополоумел от боли и ничего не понимал. Глаза его вылезли из орбит, и он то ревел, то с хрипом втягивал в себя воздух.
Внутри у Клима все сжалось в нервный комок: «Убьют! Непременно убьют!»
Он подполз к Фернандо и, ухватив его под мышки, поволок к стенной нише, в которой стояла большая золоченая статуя богини Гуаньинь.
С великим трудом ему удалось втиснуть Дона в узкое пространство между статуей и стеной. Самому спрятаться было негде.
— Сиди здесь и постарайся не выдать себя, — прошептал Клим.
Дон не откликался: глаза его закатились, а на посеревших губах выступила пена.
Послышался плеск воды и топот деревянных подошв. Цепкие руки выдернули Клима наружу, и он со всего маху ударился о каменную курильницу, стоявшую перед Гуаньинь. Черные тени склонились над ним, блеснул окровавленный штык… И в этот момент раздался оглушительный грохот.
Последнее, что видел Клим, — это стремительно надвигающееся на него лицо Гуаньинь.
«Поцеловать меня хочет?» — с удивлением подумал он и потерял сознание.
Глава 16
Китайская актриса
1
Когда Клим сказал Нине, что готов переехать к ней, она вернулась домой сама не своя от радости. Все будет хорошо: издательство календарей принесет им много денег, и их хватит не только на хорошее образование для Китти, но и на собственный дом и путешествия по миру.
Привезли коробки от Гу Яминя, и Нина велела перетащить их в кладовку на втором этаже. Их надо было разобрать, но мечты о будущем настолько поглотили Нину, что она не могла думать о делах.
Бог с ними, с деньгами! Все, что ей требовалось, — это чтобы они с Климом вновь могли откровенничать друг с другом. Помогать, смешить, удивлять, бережно ухаживать — вот что самое главное! Запираться в спальне и, подрагивая от нетерпения, целоваться. Еще надо родить ребенка, а лучше двух — чтобы семья была большая и крепкая…
В девять вечера затрещал дверной звонок, и в кабинет влетела перепуганная ама:
— К нам пришли из полиции!
Нина бегом спустилась в прихожую, где ее поджидал хмурый офицер и трое сикхов:
— Мы ищем Клима Рогова.
У Нины кровь отлила от сердца.
— Его здесь нет. А что случилось?
— Поговорить надо, — отозвался полицейский и потребовал, чтобы ему показали дом.
Он не предъявил ордера, а когда Нина начала протестовать, то попросту оттолкнул ее:
— Не путайтесь под ногами, дамочка, а то мы и вас в участок заберем.
Что с Климом? За что его хотели арестовать? Спрашивать было бесполезно — полицейские не отвечали на вопросы.
Наглый произвол выбивал почву из-под ног, и Нина со стыдом и ужасом поняла, что не может взять себя в руки. Голова ее плыла, а мышцы скрутило так, что каждое движение давалось с усилием.
Один из сикхов принялся допрашивать аму, но та притворилась, что не понимает, о чем идет речь:
— Так вы нашего сапожника ищите? Его зовут не Рогов, а Исиро, он японец. Зря вы к нему придираетесь: у него хоть и вся рожа в шрамах, но он добрый человек!
Осмотрев первый этаж, полицейские вломились в детскую. Китти заплакала, и Нина поспешно взяла ее из кроватки:
— Тихо… тихо, маленькая…
Когда офицер открыл дверь в кладовку, где стояли коробки Гу Яминя, Нина чуть не потеряла сознание. Не дай бог, полицейские узнают, что там лежит! Но они не стали заглядывать внутрь: им нужен был только Клим.
— Если Рогов объявится, дайте нам знать, — велел на прощание офицер.
Они уехали, а Нина еще долго стояла на крыльце, онемевшая и обессиленная. Из-за черных деревьев доносилось заунывное пение и тихий звон ритуальных колокольчиков — китайцы отмечали один из своих бесчисленных праздников.
— Пойдемте в дом, мисси, — робко позвала ама. — Сегодня на волю вышло много голодных духов… Слышите голоса? Это люди стараются их умилостивить: поют им, жгут благовония и разбрасывают по улицам рис. Может, к нам заходили вовсе не полицейские, а духи? Говорят, они на всякое способны.
— Помолчи, пожалуйста! — взмолилась Нина.
Через десять минут раздался телефонный звонок. Нина схватила трубку и сдавленно ахнула, узнав голос капитана Уайера:
— Если я узнаю, что Рогов приходил к вам, а вы мне не позвонили, я засажу вас в китайскую тюрьму, из которой вы выйдете без зубов и с запущенным сифилисом. Я понятно изъясняюсь?
Нина молчала в оцепенении.
— Мои ребята будут приглядывать за вами, — продолжил Уайер, — так что будьте умницей.
Нина всю ночь просидела у Китти, не смея оставить ее одну. Она то принималась молиться, то сдавленно рыдала в кулак. Клим наверняка выведал что-то о комиссаре полиции, и тот решил расправиться с ним.
На рассвете в туманном полусне Нине начало казаться, что за окном висит полупрозрачное нечто и терпеливо ждет случая, чтобы влететь в дом. Чуть живая от страха, она подошла к окну и раздернула занавески, но оказалось, что это у соседей что-то сгорело и столб черного дыма поднялся до самой крыши.
Краем глаза Нина увидела свое отражение в зеркале: в лице у нее не было ни кровинки. Она будто очнулась. Ладно, не так страшен черт, как его малюют… Надо успокоиться и хотя бы попытаться выяснить, что произошло.
Через полчаса Нина сидела на кухне в Доме Надежды.
— Клима вызвали в редакцию, и после этого он не возвращался, — сказала ей зареванная Ада. — А потом к нам пришли с обыском.
— Ты не говорила полицейским о нас с Китти? — спросила Нина.
Ада с возмущением посмотрела на нее:
— Нет, конечно! Я сказала, что понятия не имею, с кем Клим дружит и куда ходит после работы. Они стали наседать, а я пригрозила, что нажалуюсь на них миссис Бернар.
Нина сжала Адину руку:
— Спасибо! Если что-нибудь узнаешь о Климе, сразу сообщи мне.
В «Ежедневных новостях» ей сказали, что никакого совещания вчера не было. Старик-привратник, дежуривший прошлой ночью, тоже поклялся, что Клим не приходил в редакцию.
С тяжелым сердцем Нина вернулась домой.
— Мисси, у нас уголь кончился, — сказала вышедшая ей навстречу ама. — И люди, которые стригут газон, спрашивают, когда вы с ними рассчитаетесь.
