Бернард Корнуэлл - Враг стрелка Шарпа
– Что, правда, сэр? Даём стрекача?
– Нет уж, Гарри. – ухмыльнулся Шарп.
Усмешка получилась невесёлой. Многие стрелки и фузилёры никогда не покинут Врат Господа, встретив здесь своё последнее Рождество.
Глава 18
Полночь. Туман обволакивал траву и камни там, где ветер не мог его достать. Негромкое эхо подхватывало шаги часовых. Костёр всё ещё пылал во дворе. Закутавшиеся в шинели часовые на стенах снизу казались старинными латниками в длинных сюрко, готовящимися отразить копьями-штыками нападение мавров.
Шарп обнял Терезу. Двое её людей ждали у ворот, лошадь нетерпеливо переступала копытами за спиной.
– Что передать, помнишь?
Она кивнула и высвободилась из его объятий:
– Я вернусь через два дня.
– Буду здесь.
– Ты уж постарайся.
Она вскочила на коня и направилась к воротам:
– Два дня!
Ещё одна разлука в их браке, в котором и без того было чересчур много разлук. Шарп слушал, как затихает вдали цокот копыт. Два дня. Недолго.
К сэру Огастесу Шарп безбожно опаздывал, но его это не волновало. Он принял решение и пойдёт до конца, какие бы иллюзии ни питал Фартингдейл. По лестнице надвратного укрепления (откуда с трудом удалось достать барабан лебёдки) Шарп поднялся на стену и прошёл в донжон.
В помещении, занятом Фартингдейлом, имелся камин с единственным на весь замок дымоходом. Огонь потрескивал в очаге, пожирая ветки колючек. Рядом картинно расположился сэр Огастес. При появлении Шарпа он замолк. Взгляды дюжины сидящих и стоящих офицеров (даже Фредериксона извлекли из его добровольного заточения в башне) устремились к стрелку, а Фартингдейл зло прошипел:
– Вы не торопились, майор.
– Простите, сэр.
Потофе, в соответствии со своими варварскими представлениями о роскоши, украсил помещение коврами. Они висели на стенах, лежали на полу, служили перегородками и занавесками. Одна из импровизированных штор шевельнулась, и с балкона вошла Жозефина. Улыбнувшись Шарпу, она по его примеру прислонилась к стенке. Сэр Огастес показал присутствующим исписанный лист:
– Для тех, кому неведомо понятие точности, повторяю. Выступаем, едва рассветёт. Первыми идут пленные, одетые подобающе. Их охраняют четыре роты фузилёров.
Брукер кивнул, поставив у себя пометку.
– Следующим движется капитан Джилиленд. Вам надо будет выделить на повозках пространство для раненых, капитан.
– Сделаем, сэр.
– Далее – остальные фузилёры. Майор Шарп?
– Сэр?
– Ваши стрелки пойдут в арьергарде.
Брукер попросил слова. Его интересовало, что делать с жёнами и детьми дезертиров. Пока офицеры вносили предложения, Шарп поймал вопрошающий взгляд Фредериксона и покачал головой.
То ли Фредериксон неверно истолковал жест Шарпа, то ли прорвалось копимое с начала совета негодование, но Фредериксон встал и обратился к сэру Огастесу:
– Почему мы уходим, сэр?
– Стрелки жаждут славы. – съязвил Фартингдейл, и Шарп отметил, что улыбками отозвались лишь офицеры, не имеющие вкуса к схватке. Фартингдейл отдал бумажку с приказом фузилёру-писарю и снисходительно пояснил:
– Мы уходим, капитан Фредериксон, потому что нам противостоят превосходящие силы неприятеля в месте, которое нет никаких резонов оборонять. Мы не можем сражаться с четырьмя полками французов.
Для хорошо укреплённой обороны четыре полка пехоты – это ничто, подумалось Шарпу. Он отлепился о стены:
– Не четыре, сэр. Гораздо больше.
Взоры офицеров снова скрестились на Шарпе. Сэр Огастес тупо переспросил:
– Больше?
– Сюда движутся минимум десять французских полков. Днём они были километрах в двенадцати, сейчас, вероятно, ближе. Пять или шесть артиллерийских батарей, сотни две кавалерии. Общую численность я бы оценил в пятнадцать батальонов, а не в четыре.
Воцарившуюся тишину нарушал только треск колючек в камине. Переписывавший приказ фузилёр с отвисшей челюстью смотрел на Шарпа. Фартингдейл поджал губы:
– Почему вы не сообщили мне раньше, Шарп?
– Сообщаю сейчас, сэр.
– Могу я узнать, откуда у вас эти сведения?
– От моей жены, сэр.
– «Одна баба сказала»?
– К этой «бабе», сэр Огастес, прислушиваются генерал-майор Нэн и герцог Веллингтон.
Скорость, с которой скептическая гримаса покинула физиономию Фартингдейла, вызвала усмешки у Фредериксона и горстки других офицеров.
Сэр Огастес рявкнул на писаря и сухо обратился к Шарпу:
– В любом случае, я не понимаю, как данная информация может повлиять на отданные мною распоряжения. Ну, разве что подчёркивает их мудрость.
– Любопытно было бы дознаться, сэр, зачем французам здесь столько солдат. Не ради башни же?
– Интересно, вне сомнения, но это уже не моя и не ваша забота. Или вы предлагаете ввязаться в бой с ними? – сэр Огастес дал волю сарказму.
– Почему бы и нет, сэр? У них семь-восемь тысяч пехоты. У нас, с учётом легкораненых, – около шестисот. Плюс батарея капитана Джилиленда. Мы вполне можем сдержать их.
Боевые офицеры согласно закивали. Сэр Огастес едко осведомился:
– Как же, майор?
– Как обычно, сэр. Убьём ублюдков к чёртовой матери.
– В комнате моя супруга, Шарп. Извинитесь.
– Мои извинения, миледи. – поклонился стрелок.
Фартингдейл задрал фалды мундира и, повернувшись к огню спиной, принялся греться. Заставив Шарпа извиниться, он был доволен своей маленькой победой. Его тон смягчился:
– Майор Шарп мыслит миражами, я же доверяюсь здравому смыслу. Выживи сегодня, чтобы сражаться завтра. Капитан Брукер?
– Сэр? – в лице Брукера Фартингдейл, похоже, нашёл единомышленника.
– Пошлите утром двух лейтенантов на резвых лошадях оповестить штаб о французах.
– Непременно, сэр.
Шарп привалился обратно к стене:
– Я уже послал сообщение, сэр.
– Вы забываетесь, майор Шарп! – Фартингдейл начал заводиться, – Уже не считаете нужным тратить своё драгоценное время на такие мелочи, как моё разрешение?
– Я послал жену, сэр Огастес, а гверильясы вам пока ещё не подчинены!
Секунду они сверлили друг друга яростными взглядами, затем Шарп примирительно сказал:
– Ваше разрешение мне нужно для другого, сэр Огастес. Я хочу, чтобы в записи сегодняшнего совета было внесено моё замечание.
– Будь оно проклято, ваше замечание!
– То есть, вы не возражаете?
Сэр Огастес молчал. Шарп глубоко вздохнул и спокойно заговорил:
– Очевидно, сэр, что интересы французов простираются дальше, нежели уничтожение сторожевой башни. Скорее всего, они планируют вторгнуться в Португалию. Куда именно? Не знаю. Знаю одно: если мы выпустим их с перевала, мы откроем им путь к любой цели, какую бы они ни намечали, и подарим два дня форы. Почему два дня? Считаем: день, пока весть дойдёт до нашего штаба, плюс день, чтоб собрать войска. Вывод: единственное место, где можно остановить французов – здесь.
