Багдан Сушинский - Путь воина
— Словом, о пути к польской короне нам лучше поговорить в следующий раз.
Королевский комиссар умолк и задумчиво изучал генерала. Ему нравился этот человек. Нравилось, как он держится, как пытается избегать придворных интриг. Точнее, пытается избегать самого присутствия своего при дворе…
— В этой войне вам может выпасть особая роль, господин генерал. Ваше княжество осталось где-то там, в низовье Дуная, разве не так?
— Вы достаточно осведомлены по поводу моего происхождения и моей миссии.
— Но, согласитесь, пока что вы ровным счетом ничего не предприняли, чтобы хоть как-то приблизиться к вашей тайной цели — возродить славянское княжество в устье Дуная, на территории, именуемой некоторыми восточными путешественниками и картографами Островом Русов. Решитесь не согласиться с моими выводами.
— Не решусь.
— И я знаю, почему не решитесь. Потому что вы пока что не определились, как вам продвигаться к своей цели, находясь далеко от своей земли, в другом государстве, в котором нет дела до давным-давно исчезнувшего княжества русичей. А мы готовы указать вам этот путь. Причем вполне зримый.
— Хотелось бы, чтобы так оно и случилось.
— Считайте, что уже случилось. Выстраивая свои далеко идущие планы, король Владислав подумал, что, если уж дело дойдет до настоящей войны с Турцией, ваш корпус мог бы огнем и мечом пройтись по турецким гарнизонам в Молдавии и, соединившись с войсками молдавского и валашского господарей, очистить от осман берега Прута и правый берег устья Дуная. Обратившись при этом за военной помощью к польскому королю. Разве вы, князь, не имеете права просить помощи у поляков, братьев-славян?
— Теперь кое-что проясняется, — оживился Гяур. — Во всяком случае, просматривается хоть какое-то продвижение к заветной цели старейшин нашего племени.
— Вот видите! — радостно и облегченно улыбнулся Коронный Карлик. — Я не привык темнить. В конце концов мы не дипломаты и нам нечего хитрить друг перед другом.
35
Они выпили за счастливую звезду, которая уберегла их от судьбы дипломатов. А также за рыцарство, за победу над врагами славянского мира, за мудрость польского короля и всех прочих королей мира сего.
— Кстати, о короле, — вдруг сузились глаза Коронного Карлика. — К государыне нашей Марии Гонзаге вы можете относиться с высоты мужчины, покорявшего сердца прекрасных парижанок, но в конце концов женившегося на графине Ольбрыхской и теперь владеющего несколькими имениями и замками в Польше и Франции.
«А ведь к этой встрече со мной он, судя по всему, готовился основательно, — с облегчением отметил Гяур. — Души из своих агентов вымотал, перед тем как предстать передо мной».
— К королеве я всегда относился с должным уважением, — вежливо склонил он голову.
— Но вы должны знать, что уже сейчас создается некая оппозиция королеве, которая готова будет поставить на вас как на претендента на польскую корону. Кстати, польские традиции это допускают. Стефан Баторий, как известно, был трансильванцем, или, точнее, венгром. Словом, крови там было намешано много. Поэтому вы вполне можете претендовать на польскую корону, выставив свою кандидатуру на обсуждение в сейме.
— Я — в роли претендента на польский трон? Для меня это совершеннейшая новость. Сама мысль об этом пока что кажется мне странной. Что это за партия, что за оппозиция такая, что она готова поставить на мою корону? Кто в нее входит и почему я узнаю о ней последним?
— Она… пока еще только формируется. Но обещает быть довольно мощной. И король уже знает о ней.
— Странная история. Что же он попытается предпринять?
Коронный Карлик поднялся из-за стола, прошелся по комнате, вынул из ножен висевшую на стене саблю — с дорогим, украшенным алмазами эфесом — и внимательно осмотрел ее.
— Вам хорошо известно, что король смертельно болен.
— В дворянских кругах Речи Посполитой эта скорбная новость обсуждается довольно бурно.
— Отсюда — и все дальнейшие выводы. Пока король жив, он, конечно, может убрать всех ныне здравствующих претендентов. Но судьба короны в любом случае будет решаться уже после его смерти. Или же в дни, когда уже никто всерьез не станет воспринимать его как особу коронованную. Поэтому королю хочется, чтобы корона досталась одному из его братьев. Это естественно. Традиции рода, знаете ли, династическая преемственность, которая всегда предполагает соответствующие почести предшественникам… Что в этом непонятного? Иное дело, что у Владислава IV возникли сейчас иные, более земные заботы.
— Я слышал, будто некий пророк предсказал ему скорую смерть…
— Покажите мне предсказателя, который отказал бы себе в таком удовольствии. По-моему, в душе король не верит его предсказаниям, тем не менее готовится к роковому исходу.
— Если судить по планам, которые он вынашивает, то вы правы.
— Обсуждением его планов мы как раз и завершим нашу встречу. — Вернулся Коронный Карлик на свое место за столом. Он долго рассматривал на свет содержимое кубка, словно пытался выяснить, не отравлен ли напиток, понемногу отпивал его, кряхтел и вздыхал…
— Как вы уже заметили, я обязан был подготовить вас к нескольким вариантам исхода вашей судьбы, господин генерал. Но главное, ради чего я прибыл сюда, пока что осталось невысказанным.
— Вы снова и снова поражаете мое воображение, господин Вуйцеховский, — иронично прищурил глаза князь.
— Я всего лишь никому не ведомый, никем не замечаемый в Варшаве тайный советник, по прозвищу Коронный Карлик. Вы должны исходить только из этого. Но и гетман Хмельницкий — всего лишь жалкий интриган, поднявший восстание не как рыцарь, который решил пожертвовать своей жизнью за народ, а как провокатор, посланный королем в Украину, чтобы он собрал вокруг себя всех ненавидящих и польскую корону, и самих поляков. Знаете, существует такой древний, как придворные заговоры, способ: заслать к врагам яростного противника правителя, который бы своей ненавистью мгновенно выявил и собрал вокруг себя всех его врагов — явных и доселе тайных. Вот они! Громи их! Истребляй так, чтобы и через двадцать лет невзлюбивший тебя содрогался от ужаса.
— Но теперь ход восстания определяет уже не только Хмельницкий. Его полковники организовывали свои отряды, целые полки, не за приданое королевы.
— Но за приданое все той же королевы Хмельницкий вооружает их. Впрочем, суть не в этом. Вы очень тонко подметили, что характер восстания определяет теперь не только Хмельницкий. Мало того, у самого обласканного королем полковника реестра тоже начали проявляться все признаки коронной болезни. Он, видите ли, уже заполучил гетманскую булаву, он уже разгромил значительную часть войска основного соперника короля — главнокомандующего войсками графа Потоцкого. Еще две-три такие победы, и он позволит себе свысока смотреть на короля. Так вот, время покажет, как будут складываться обстоятельства. Но королева внимательно следит за всем, что происходит сейчас в Украине.
