Рафаэль Сабатини - Скарамуш. Возвращение Скарамуша (сборник)
– Я поступила… опрометчиво. Поведение маркиза убедило меня в ошибке.
– Ах, боже мой! – воскликнула графиня. – Разве вы не понимаете, какая большая честь вам оказана? Маркиз сделает вас первой дамой в Бретани. Вы, маленькая дурочка, и этот большой дурак Кантэн несерьезно относитесь к такому на редкость счастливому случаю. – Она предостерегающе подняла палец. – Если вы дальше будете так же глупо себя вести, господин де Латур д’Азир возьмет свое предложение назад и удалится обиженный, и будет прав.
– Я как раз пытаюсь объяснить вам, сударыня, что именно этого я больше всего хочу.
– Да вы сошли с ума!
– Может быть, сударыня, я как раз в своем уме, если предпочитаю полагаться на свою интуицию. Не исключено, что у меня даже есть основания возмущаться тем, что человек, который домогается моей руки, в то же самое время столь упорно волочится за этой несчастной актрисой из Фейдо.
– Алина!
– Разве я не права? Или, может быть, вам не кажется странным, что господин де Латур д’Азир ведет себя подобным образом в такое время?
– Алина, вы сами себе противоречите. Вы то шокируете меня неподобающими выражениями, то изумляете ханжеством: вас воспитали как маленькую буржуазку – да, вот именно, маленькую буржуазку. Кантэн всегда был в душе немного лавочником.
– Я спрашивала ваше мнение о поведении господина де Латур д’Азира, сударыня, а не о своем собственном.
– Но с вашей стороны неделикатно замечать такие вещи, о которых вам следовало быть неосведомленной, и я представить себе не могу, кто был таким… таким бесчувственным, чтобы сообщить вам об этом. Но раз уж вы в курсе дела, то вам следовало бы из скромности не замечать вещей, которые имеют место… вне поля зрения молодой особы, воспитанной надлежащим образом.
– Будут ли они вне поля моего зрения, когда я выйду замуж?
– Если вы будете мудро вести себя, то останетесь в неведении относительно подобных вещей, иначе… пострадает ваша невинность. Мне бы ни в коем случае не хотелось, чтобы господин де Латур д’Азир узнал, что у вас столь необычные познания. Этого никогда бы не случилось, если бы вы были должным образом воспитаны в монастыре.
– Но вы же не отвечаете мне, сударыня, – в отчаянии воскликнула Алина. – Речь идет не о моем целомудрии, а о целомудрии господина де Латур д’Азира.
– Целомудрие! – Губы графини задрожали от ужаса. – Где это вы узнали такое кошмарное, такое неприличное слово?
И госпожа де Сотрон совершила насилие над своими чувствами, так как поняла, что тут нужны большое спокойствие и рассудительность.
– Дитя мое, поскольку вы уже знаете столько всего, чего вам не следует знать, не будет большого вреда, если я добавлю, что у мужчины должны быть маленькие развлечения подобного рода.
– Но почему, сударыня? Почему?
– Ах боже мой! Вы требуете, чтобы я объяснила загадки природы. Это так, потому что это так. Потому что таковы мужчины.
– Потому что мужчины – скоты, хотите вы сказать. Именно с этого вопроса я и начала нашу беседу.
– Вы безнадежно глупы, Алина.
– Вы хотите сказать, что у нас разные взгляды на вещи, сударыня? Очевидно, вы думаете, что я требую чего-то невероятного, – это не так. Просто я имею право ожидать, что в то время, как господин де Латур д’Азир ухаживает за мной, он не будет одновременно волочиться за шлюхой из театра. Получается, что меня ставят на одну доску с этим мерзким существом, а это унижает и оскорбляет меня. Маркиз – тупица, и его ухаживание в лучшем случае заключается в напыщенных комплиментах, глупых и избитых. К тому же эти комплименты не выигрывают от того, что их произносят губы, на которых еще горят грязные поцелуи этой женщины.
Графиня была до такой степени шокирована, что на какое-то время лишилась дара речи. Затем она воскликнула:
– Боже мой! Я бы никогда не подумала, что у вас такое неделикатное воображение!
– Ничего не могу с собой поделать, сударыня. Каждый раз, как его губы прикасаются к моей руке, я обнаруживаю, что думаю о том, к чему они только что прикасались, и сразу же выхожу мыть руки. В следующий раз, сударыня, если вы не будете столь любезны передать маркизу мою просьбу, я прикажу подать воды и вымою руки прямо при нем.
– Но что же мне ему сказать? Как… какими словами можно передать такую просьбу? – Тетушка была в ужасе.
– Будьте искренни с ним, сударыня, – в конце концов, это легче всего. Скажите ему, что, какой бы грязной ни была его жизнь в прошлом и какой бы грязной он ни намеревался сделать ее в будущем, он должен хотя бы стремиться к чистоте, когда сватается к девственнице, чистой и непорочной.
Госпожа де Сотрон отпрянула, зажав уши, и на ее красивом лице выразился ужас, а мощная грудь бурно вздымалась.
– О, как вы можете? – задохнулась она. – Как вы можете употреблять такие ужасные выражения? Где вы им научились?
– В церкви, – ответила Алина.
– Ах, в церкви говорят много такого, что… что ни за что не решились бы произнести в свете. Мое дорогое дитя, ну как я могу сказать подобную вещь маркизу? Как?
– Сказать мне самой?
– Алина!
– Ну так вот, следует что-нибудь сделать, чтобы оградить меня от оскорблений. Маркиз внушает мне только отвращение, и, хотя, наверно, стать маркизой де Латур д’Азир – это прекрасно, я скорей бы вышла за сапожника, который ведет себя как порядочный человек.
Алина говорила с такой горячностью и решимостью, что госпожа де Сотрон постаралась справиться с отчаянием и убедить ее. Алина – ее племянница, и брак с маркизом почетен для всей семьи, поэтому надо добиться его любой ценой.
– Послушайте, моя дорогая, давайте все обсудим, – увещевала она. – Маркиз вернется только завтра.
– Да, это так, и я знаю, куда он уехал – или, по крайней мере, с кем. Боже мой, ведь у этой девки есть отец и один недотепа, который собирается на ней жениться, и ни один из них и не думает вмешиваться. Полагаю, они придерживаются того же мнения, что и вы, сударыня, – что у светского человека должны быть маленькие развлечения. – Ее презрение обжигало, как огонь. – Однако, сударыня, вы хотели сказать?..
– Что послезавтра вы возвращаетесь в Гаврийяк. Господин де Латур д’Азир, весьма вероятно, приедет туда, когда освободится.
– Вы имеете в виду, когда догорит эта сальная свеча?
– Называйте как вам угодно. – Как видите, графиня уже отказалась от борьбы с неприемлемыми выражениями племянницы. – В Гаврийяке не будет мадемуазель Бине, и эта история останется в прошлом. Как неудачно, что он встретил ее в такой момент. В конце концов, эта девчонка очень привлекательна, вы не можете это отрицать. Вы должны быть снисходительны.
– Неделю назад маркиз сделал мне официальное предложение. Я дала ему согласие, отчасти идя навстречу желаниям своей семьи, отчасти… – Она замолчала, на мгновение заколебавшись, затем продолжала с глухой болью в голосе: – Отчасти потому, что мне безразлично, за кого выходить. А теперь я хочу отказать ему по причинам, которые изложила вам, сударыня.
