Рафаэль Сабатини - Скарамуш. Возвращение Скарамуша (сборник)
– Боже мой! – рассмеялся Родомонт, приходя в себя от подлинного испуга, сменившего наигранный ужас. – Ну и мастак вы задеть их за живое, Скарамуш!
Скарамуш взглянул на него и усмехнулся.
– При случае это может пригодиться, – сказал он и ушел к себе в гримерную переодеваться.
Его ожидал выговор. Он задержался в театре из-за декораций к новой пьесе, которые надо было установить назавтра. Когда Скарамуш покончил с этим делом, остальные члены труппы давно уже ушли. Он нанял портшез и отправился в гостиницу – при нынешнем достатке он мог позволить себе подобную роскошь.
Когда Андре-Луи вошел в общую комнату труппы на втором этаже, господин Бине, голос которого был слышен еще на лестнице, громко и горячо о чем-то говорил. Внезапно замолчав, он круто обернулся к вошедшему.
– Наконец-то явились! – Приветствие было столь странным, что Андре-Луи лишь взглянул на него со спокойным удивлением. – Я жду объяснений по поводу безобразной сцены, которую вызвало ваше сегодняшнее выступление.
– Безобразной сцены? Разве аплодисменты публики – безобразие?
– Публика? Вы хотите сказать – сброд? Из-за того, что вы играете на низких страстях толпы, мы лишимся покровительства всех знатных господ.
Андре-Луи прошел мимо господина Бине к столу. Он презрительно пожал плечами – в конце концов, этот человек оскорбил его.
– Вы, как всегда, сильно преувеличиваете.
– Ничуть. Кроме того, разве я не хозяин в собственном театре? Это труппа Бине, и дела в ней будут вестись, как принято у Бине.
– А кто же те знатные господа, потерять покровительство которых вы так боитесь? – спросил Андре-Луи.
– Вы полагаете, их нет? Ну так вы очень ошибаетесь. После сегодняшнего спектакля ко мне зашел маркиз де Латур д’Азир и в самых резких выражениях высказался о вашей скандальной выходке. Я вынужден был принести извинения и…
– Очередная глупость с вашей стороны, – сказал Андре-Луи. – Человек, уважающий себя, указал бы этому господину на дверь. – Лицо господина Бине начало багроветь. – Вы называете себя главой труппы Бине, хвастаете, что будете хозяином в своем театре, а сами вытягиваетесь, как лакей, перед первым попавшимся наглецом, который приходит к вам в артистическое фойе и заявляет, что ему не нравится фраза, произнесенная актером вашей труппы! Я повторяю, что если бы вы действительно себя уважали, то выставили бы его за дверь.
Послышался одобрительный шепот актеров, которых возмутил высокомерный тон маркиза, оскорбившего их всех.
– А еще я скажу, – продолжал Андре-Луи, – что человек, уважающий себя, с радостью ухватился бы за любой предлог указать господину де Латур д’Азиру на дверь.
– Что вы имеете в виду? – В вопросе раздались раскаты грома.
Андре-Луи обвел взглядом труппу, которая собралась за столом, накрытым к ужину.
– Где Климена? – резко спросил он.
Леандр подскочил, отвечая ему. Он был бледен и трясся от волнения.
– Она уехала из театра в карете маркиза де Латур д’Азира сразу же после представления. Мы слышали, как он предложил отвезти ее в свою гостиницу.
Андре-Луи взглянул на часы над камином. Он казался слишком спокойным.
– Это было час с лишним назад. Она еще не вернулась?
Он пытался поймать взгляд господина Бине, но тот упорно смотрел в сторону. Снова ответил Леандр:
– Еще нет.
– Так! – Андре-Луи сел и налил себе вина.
В комнате воцарилась гнетущая тишина. Леандр наблюдал за Андре-Луи выжидающе, Коломбина – сочувственно. Даже господин Бине, казалось, ожидал от Скарамуша реплики, как в театре, но тот разочаровал его.
– Вы оставили мне что-нибудь поесть? – спросил Андре-Луи.
К нему придвинули блюда, и он принялся за еду. Ужинал он молча и, видимо, с хорошим аппетитом. Господин Бине сел, налил себе вина и выпил, а затем попытался завязать разговор то с одним, то с другим. Ему отвечали односложно: в тот вечер господин Бине явно не пользовался расположением своей труппы.
Наконец снизу послышались громыхание колес и перестук копыт. Затем донеслись голоса, звонкий смех Климены. Андре-Луи продолжал невозмутимо есть.
– Какой актер! – шепнул Арлекин Полишинелю, и тот угрюмо кивнул.
Вошла Климена. Это был эффектный выход примадонны: голова гордо поднята, подбородок вздернут, в глазах искрится смех. Она играла триумф и высокомерие. Щеки у нее горели, густые каштановые волосы были слегка растрепаны. В левой руке Климена держала огромный букет из белых камелий. На среднем пальце красовалось кольцо с очень дорогим бриллиантом, блеск которого сразу же приковал всеобщее внимание.
Ее отец вскочил, чтобы приветствовать дочь с необычной для него отеческой нежностью:
– Наконец-то, дитя мое!
И он повел ее к столу. Климена устало опустилась на стул. Хотя в ней чувствовалась некоторая нервозность, улыбка не сходила с губ, даже когда она взглянула на Скарамуша. И только Леандр, не сводивший с нее тоскливого взгляда, заметил, что в карих глазах мелькнуло что-то похожее на страх.
Андре-Луи продолжал спокойно есть, даже не взглянув в сторону Климены. Постепенно до актеров начало доходить, что, хотя, несомненно, назревает скандал, разразится он только после их ухода. Первым встал и удалился Полишинель, и это послужило сигналом для остальных. Через пару минут в комнате остались только господин Бине с дочерью и Андре-Луи. И тут наконец-то последний положил нож и вилку, отхлебнул глоток бургундского и, откинувшись на спинку стула, взглянул на Климену.
– Надеюсь, у вас была приятная прогулка, мадемуазель, – сказал он.
– Весьма приятная, сударь. – Она держалась вызывающе, безуспешно пытаясь состязаться с ним в хладнокровии.
– И довольно прибыльная, насколько я могу судить об этом камне на таком расстоянии. Он стоит самое малое пару сотен луидоров, а это огромная сумма даже для такого богатого аристократа, как господин де Латур д’Азир. Не будет ли дерзостью со стороны того, кто намерен стать вашим мужем, поинтересоваться, что вы дали ему взамен?
Господин Бине загоготал, и в его грубом смехе прозвучали презрение и цинизм.
– Я не дала ничего, – с негодованием ответила Климена.
– Ах, так! Значит, этот бриллиант – плата вперед.
– Черт возьми, вы себя неприлично ведете, – запротестовал Бине.
– Неприлично! – Андре-Луи метнул в господина Бине взгляд, исполненный такого испепеляющего презрения, что старый негодяй заерзал на стуле. – Вы упомянули о приличиях, Бине? Из-за вас я чуть не вышел из себя, а уж это совсем не в моих правилах. – Он медленно перевел взгляд на Климену, которая оперлась о стол локтями и опустила подбородок в ладони. Она смотрела на Андре-Луи с вызовом и насмешкой. – Мадемуазель, – медленно произнес он, – я хотел бы, исключительно в ваших интересах, чтобы вы подумали, что делаете.
