Прыжок леопарда - Виктор Васильевич Бушмин
– Спасибо, герцог. Это, все?.. – Людовик с силой захрустел костяшками пальцев. Посмотрел на рыцарей и произнес. – Поелику выходит, что герцог Гильом отлично знает Брюгге, вырос там и воспитывался, мы, Божьей милостью король Франции и верховный сюзерен Фландрии, вручаем графство, его земли, феоды, замки, бурги и прочее имущество, равно как и людей оных земель нашему дорогому и любимому кузену, герцогу Гильому Клитону!
Гильом, не ожидавший такого резкого поворота событий, буквально повалился на колени перед королем, сложил трясущиеся от волнения руки ладонями и протянул их Людовику.
– Хочешь ли быть моим человеком от земель и владений, угодий и имущества графства Фландрия? – король пристально посмотрел на него.
– Становлюсь, сир, твоим человеком за земли, угодья, города и имущество, а равно и людей графства Фландрия! – ответил Гильом Клитон.
Людовик накрыл руками его сложенным ладони, склонился и трижды поцеловал его.
– Встань же, граф Фландрии Гильом!
Гильом Клитон поднялся с колен, весь бледный и покрытый мелкими бисеринками пота.
– Мы завтра же представим на усмотрение народу Фландрии твою кандидатуру! – Торжественно и громко сказал Людовик. – Собирай войско, молодой граф-герцог!..
– Сир! Я в неоплатном долгу перед вами… – искренне произнес Гильом, обнимая короля.
– Не забивай голову. Не бывает неоплатных долгов… – загадочно ответил ему Людовик. Он показно зевнул. – Простите, мессиры, мне пора немного отдохнуть. Столько сразу свалилось, знаете ли… – Король пошел к выходу из палатки и словно мимоходом произнес. – Сугерий, ты чего засиделся? Пошли-ка со мной… – Сугерий раскланялся с герцогом, принцем и де Леви. Людовик уже на выходе из палатки произнес. – Де Леви! Зайдите-ка и вы ко мне. Через часик с четвертью…
– Будет исполнено, сир… – поклонился Филипп.
– Ура! Мы выступаем на Фландрию! – Внезапно крикнул молодой принц.
Людовик, уже выйдя из палатки, крикнул:
– А вам, мой сын, надлежит завтра же убыть в Бурж!..
Принц Филипп разом посерел и осунулся, он выскочил из палатки, подбежал к отцу и, схватив его за рукав гамбезона, буквально прорыдал:
– Отец! Ну, почему?..
Людовик по-отечески обнял и прижал его к своей мощной груди.
– Мой глупый и любимый Филу… – он решил немного подыграть его тщеславию и заодно обмануть принца. – Ты, наверное, забыл о приготовлениях к крестовому походу?..
– Батюшка! Неужели?! – глаза принца снова засияли от счастья. – Неужели вы позволите мне возглавить поход к его светлости Боэмунду Антиохийскому?..
– А почему бы и нет?! – засмеялся отец. – В конце-концов, должен же кто-нибудь из Капетингов преклонить колени в храме Гроба Господня? Ты и будешь…
Он соврал, соврал во спасение, соврал ради жизни и безопасности своего сына и наследника, рассчитывая успеть подготовить его к взрослой королевской жизни. А рисковать им в грязной и мерзкой Фландрии Людовик не хотел…
ГЛАВА XVII. Политика не спит даже по ночам.
Лан. Королевский лагерь. Этой же ночью.
Людовик не спеша добрел до своей огромной палатки, поставленной на возвышении и уже обнесенной кольями чуть позади лагеря. По дороге он приветливо беседовал с рыцарями, перебрасываясь малозначительными шутками, справлялся о состоянии дел, о здоровье, о конях, вооружении, в общем, вел себя так, словно ничего страшного не произошло. Жан де Бриенн, как всегда, суетился вокруг него, изображая радение, рвение и подобострастие, и, естественно, к концу маршрута уже порядком утомил короля.
– Ох, Жан, как же ты мне надоел… – обронил Людовик, садясь на походную кровать. Жан хмыкнул что-то себе под нос, свистнул оруженосцев и начал переодевать его, тихо мурлыча себе под нос какую-то песенку. Людовик дождался, стойко стерпев его вокальные изыскания, кашлянул и, глядя оруженосцу в глаза, спросил. – Надоело, небось, ухаживать и обхаживать? Хочешь быть посвященным в рыцари, а?..
– Еще бы… – обиженно пробубнил Жан де Бриенн. – Давно пора…
Людовик даже рот открыл от такого наглого ответа, но сдержал себя, вместо это щелкнул его по лбу и сказал:
– Черт с тобой! Надоел ты мне хуже горькой редьки! Тащи сюда мой меч! – Он поискал что-то глазами, довольно кивнул головой и прибавил. – Захвати еще во-о-он тот пояс и шпоры! – Жан, не веря своим ушам, вскочил, да так резко и неуклюже, что опрокинул жаровню с углями, обогревавшими палатку короля. Испугавшись своей неосторожности, он кинулся, было, собирать их голыми руками, но, наткнувшись на все более и более раздражающийся взгляд Людовика, оставил это неблагодарное занятие, поспешив за поясом и шпорами.
Когда он, сияя словно начищенное медное блюдо, возвратился назад, Людовик медленно вынул свой меч из ножен и жестом приказал ему упасть на колени. Жан, словно подкошенный, скрестив руки на груди, плюхнулся на неровные доски пола, заскрипевшие под весом его тела.
– Ну, ты, брат, и кабан! – Весело произнес король. Он поднял вверх меч и осторожно коснулся им плеч оруженосца, потом, что есть силы, наотмашь левой рукой отвесил ему такой внушительный подзатыльник, что несчастный де Бриенн умудрился упасть и отлететь на добрый метр от него. – Все! Жан де Бриенн! Будь рыцарем!.. – Людовик, довольный своей оплеухой, вложил меч в ножны, подошел
