Три побега из Коринфа - Витольд Маковецкий
Через несколько дней офицер пришел снова. Он понял, что весь план хозяина продать пленника финикийцам провалится, если тот будет болеть и вести себя так, как сейчас. Ни один вменяемый торговец он не купит раба, который не может не только нормально стоять, но и говорить и подумает, что у него со ртом не все в порядке. Пожилой человек, решив стряхнуть мальчика, заставить его принять пищу и вернуть к жизни, рассказал ему все и пригрозил, что если финикийцы его не купят, то он непременно будет передан городу и приговорен к жестокой смерти. Он уговаривал его как мог. Говорил, что ему надо встать, поесть и окрепнуть. Диосс слушал его слова спокойно, ничего не отвечал, даже не дрожал, а просто пристально смотрел стекленевшим взором, как будто все это говорили не с ему . Офицер отказался от дальнейших попыток. Ему это все надоело.
Когда он выходил из темницы, он только сказал Диоссу, что финикийцы непременно купят его мать брата. А могли бы купить и его, Диосса, и тогда они вместе окажутся на корабле, и, может быть, тогда финикийцы согласятся, не разделять всю его семью.
Поначалу Диосс ничего не сказал по этому поводу, а просто долго смотрел на пожилого человека. Внезапно на его глаза накатились две большие слезы и они медленно стали стекать по его изможденному лицу.
— Я постараюсь, господин, — сказал он едва слышным голосом.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Два дня спустя в Истмийском порту произошло большое волнение. На якорь у берега встал огромный корабль финикийцев.
Прибытие большого корабля и богатых, хотя и ненавистных всеми иностранцев всегда было интересным событием для жителей перешейка. Но на этот раз этот интерес еще больше усилился благодаря необычным сообщениям, которые принесли финикийцы. Они рассказали, что попали в засаду пиратов и вели с ними кровопролитную битву на берегах острова Наксос. И что только в последний момент им удалось вырваться из ловушки и убежать от преследователей.
Было очевидно, что они говорили правду. Почти все члены экипажа их головы, лица и руки были перевязаны, а борта корабля порублены топорами и повреждены крюками, которыми пираты связывали атакованные корабли.
На палубе были явные признаки пожара. Нападавшие, вероятно, хотели поджечь корабль. Эти новости, а также вид всего экипажа и впечатление от корабля вызвали огромное возмущение..
Купцы и владельцы мелких судов были напуганы дерзостью грабителей, и их ужас усилился потому, что финикийцы не скрывали, что пиратская банда все еще зверствует в том районе. Они рассказали, что только экипаж одной барки был отбит и отброшен, а две другие пиратски галеры настойчиво преследовали их до самого острова Парос.
Матросы заламывали руки.
— Клянемся Зевсом, — кричали они, — если они осмелились напасть на такой корабль, как этот, то что будет с нашими судами!
Они утешали себя тем, что пираты тоже усвоили урок. Но это было слабое утешение. Ведь финикийцы признались, что они тоже понесли большие потери. У них было несколько убитых, и много тяжело раненых, которых им пришлось оставить в Саламине, включая капитана корабля, Арубаса, помощника Хирама, большого знатока торговли рабами. Он был настолько тяжело ранен, что хотел, чтобы его отвезли в Пирей, к афинским врачам, которые всегда славились своим искусством.
Финикийцы сошли на берег в полдень и в три часа вечера того же дня самые достойные из них посетили Хореона и передали ему письма от своего господина Хирама Кипрского.
Когда Хореос узнал, что Арубас не приехал, он принял купцов довольно недоброжелательно потому, что был недоволен отсутствием Арубаса, с которым не раз заключал удачные сделки за спиной Хирама.
Он не знал ни одного из этих троих, но посчитал, что ни один из них не был столь важным лицом. И только один из них, самый младший, по имени Рабдоем, был удостоен его чести, потому что Хирам упомянул того в письме так, как он был сыном богатого купца в Сидоне, путешествовавший впервые. Как единственного, достойного себя, он даже пригласил его на ужин в свой дворец, но молодой финикиец отказался.
Купцы ночевали на корабле.
На следующее утро к ним пришёл слуга Даматриона и пригласил в свой дом, чтобы осмотреть товар. Купцы немедленно отправились к нему. Через полчаса они вошли во двор дома Даматриона.
Рабы, приготовленные для продажи, ждали во дворе и со страхом наблюдали за ними.
Самым важным из финикийцев был, вероятно, самый молодой из них, стройный, смуглый, с острыми чертами лица. О выглядел великолепно, и в глаза бросалась яркая расцветка его восточной одежды и тяжелая золотая цепь, свидетельствовавшая о богатстве и достоинстве пришельца. Во всем его характере, в каждом движении и словах проглядывало превосходство над всеми вельможами.
Это был тот самый Рабдоем, сын богатейшего купца из Сидона. Но все деловые переговоры вел не он, а его спутник, высокий, лысый, гладко выбритый, с рыжими волосами толстый мужчина, лицо которого блестело от пота и жира. Этот человек не был похож на финикийца. Судя по тому, что у него не было бороды, и что он носил короткое платье с глубоким вырезом, он был больше похож на египтянина, очень редкого гостя с земли священной реки. Звали его Анакарбис, и происходил он, как он сказал, из греческой колонии в Египте. До сих пор он занимался делами только на рынках Египта и Сидона в качестве одного из многочисленных помощников принца Хирама.
В те времена было обычным явлением, когда подобные греческие полукровки оказывали услуги финикийцам, египтянам или сирийцам. На своей новой родине эти умные, жаждущие денег и славы люди часто добивались значительных результатов.
Анакарбис был именно таким греком. Судя по всему, он отлично осознавал свое призвание и сразу взял на себя все хлопоты по переговорам. Он внимательно осматривал каждого раба по отдельности, ощупывал его мышцы, смотрел на зубы и интересовался, сколько каждому лет. Он время от времени ударял несчастного прутком по спине, или толкал того, если он не сразу отвечал на его вопросы.
Третий покупатель, высокий, худой и седой, с лицом хищника-стервятника типичный финикиец, был молчалив и спокоен, держался в стороне и не вмешивался в дела.
Все смотрели только на Анакарбиса. Он работал быстро. Поразмышляв некоторое
