Три побега из Коринфа - Витольд Маковецкий
В глазах Калиас вспыхнуло понимание.
— Он тот самый раб с галеры. Вспомни шесть мечей!
— Понятно. А как ты узнал его?
— Не я, а он. Это он узнал меня. И мы снова подружились.
Калиас некоторое время молчал. Затем покачал головой.
— И ты стал пиратом ради этой дружбы?
Меликл кратко объяснил причины, по которым они отправились из Милета, рассказал о карийцх, о Диоссе и Эвклее.
— Эвклея - невеста Полиникоса, а Хирам, финикийский князь, купил ее себе в качестве рабыни. Мы хотим забрать ее у Хирама, поэтому мы и помогаем Веджанусу, а вернее он нам.
— На корабле нет Хирама, — сказал Калиас.
— Может быть, на нем плывет его сын, или брат, или кто-то еще, на кого мы могли бы их обменять?
Калиас безнадежно махнул рукой.
— На нем, нет никого столь важного, просто мелкая рыбешка за которую Хирам ничего не даст.
— Это ужасно, — прошептал Полиникос.
— Да. На нем плывут лишь паршивые моряки и никчемные торговцы. — Калиас покраснел и ударил кулаком по палубе. — Тени от Хирама, — сказал он.
— Ну, но они, финикийцы.
— Хорошо. Расскажи, Калиас, как ты сам оказался на этом корабле?
— Очень просто. Я же купец и торговец. А купцы плавают на любых кораблях, которые им подходят.
— И где ты был? Наверное, в Азии?
— Сиракуцы послали меня выкупить несколько нашими пленников на Кипр к Хираму, потому что он там такой же крупной торговец рабами, как Хореон в Коринфе. Я приехал и уладил все дела. Я выкупил их и отправил в Каппадокию. В то же время Хирам меня перехитрил и обобрал так, что я не могу сказать, у меня все хорошо. Я рассчитывал на нормальные деловые отношения. Но, эти воры, пусть их съедят собаки, обобрали меня до наготы! Ты, наверное, думаешь, Меликл, кто сможет меня обмануть? Я тоже так раньше думал! А эти мерзавцы вдруг меня ограбили. Они буквально отобрали у меня все. Я остался в одном хитоне с блохами, который ты видишь на мне. Да, Меликл. Мне пришлось умолять Хирама позволить мне вернуться домой на этом корабле, а заплачу я ему позже. Он засмеялся, старый негодяй, и милостиво согласился. И эти мошенники, они взяли меня с собой. Всю дорогу они высмеивали мою бедность. Наверняка они были в сговоре и радовались тому, что меня обманули! Да, обманули! На корабле мне дали место на каком-то мусоре. Знаешь, Меликл, как перевозят гостей, у которых нет денег…
— Это не имеет значения, — прервал его Меликл.
— Нет, для меня имеет. Пятнадцать дней я не держал во рту ни капли вина. Мне пришлось пить обычную воду, вместе с галерниками… тухлую воду! Понимаешь, Меликл? — Все заулыбались, а Калиас продолжал: — Это правильно, что Зевс наказал их этим Веджанусом. Какими глупцами они оказались и трусами. Хотя у них и был быстроходный корабль, они не ушли в открытое море, а решили спрятаться в бухте, где, явно, их ждала засада. Круглые дураки! А я предупреждал их об этом, я даже накричал на них и умолял вернуться. Все было напрасно.
— А как ты сбежал с корабля?
— А, что я должен был делать? Помогать сражаться этим финикийским мошенникам? Пусть воюют сами, как хотят. Мне то, что до них? В любом случае им не уйти живыми. Ты видел, как вторая галера пиратов блокировала им выход из бухты.
Крики и шум доносились со всех сторон. Пираты уже приступили к захвату финикийского судна.
— Плывем туда, — сказал Меликл, — нам нужно поспешить и оказать помощь в случае необходимости.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Диосс лежал в темнице казармы портовой охраны. Он лежал долгими часами и днями беспомощный и без сознания, не помня и не понимая, что с ним произошло. По приказанию офицера к нему иногда заходил стражник и приносил кувшин с водой. Мальчик жадно пил воду, которую ему наливали в рот, бросив остекленевший, рассеянный взгляд на стражника, и сразу же засыпал или впадал в лихорадочный обморок. Так проходили дни. Потихоньку, очень медленно он начал приходить в сознание.
Пожилой офицер несколько раз навещал его. Он приказал, чтобы ему принесли еду и помогли поесть, потому что у мальчика была сломана рука и он не мог ее ни подняться, ни подтолкнуть ей к себе чашу. При каждом движении он стонал и дрожал от боли, из-за сломанного ребра, которое не позволяло ему сидеть или переворачиваться в постели, он тяжело дышал. Он высох и похудел словно тростина, а на его лице виднелись только черные и грустные, лихорадочно горевшие глаза. Однажды офицер пытался поговорить с ним, но Диосс ничего ему не ответил. Он или не мог, или не хотел говорить. Он просто отвел глаза в молчаливом упреке или отчаяние по отношению к нему. Офицер поморгал глазами, постоял немного и ушел, нахмурившись.
— Какой-то странный мальчик, — сказал он своим стражникам.
Диосс не знал и никогда не узнает, чем он обязан этому человеку. Речь шла не только о воде и еде, без которых ему пришлось бы быть несчастным и несчастным. бросил умирать. Возможно, даже сами солдаты, которые при первой вспышке гнева они отнеслись к мальчику довольно равнодушно привязанность.
Пожилой офицер по имени Антенион оказал своему маленькому пленнику гораздо большую услугу - он спас его от смерти, от страшной смерти. Через несколько дней после заключения Диосса местные городские стражники пришли к офицеру и потребовали передать им пленника. По строгому закону Городского Совета этот заключенный считался злостным поджигателем, восставшим против властей и стремившимся уничтожить сторожевой корабль, и должен был быть приговорен к смертной казни через распятие. Этого требовали местные власти.
Офицер не согласился экстрадировать Диосса, но обратился вместе с городскими посланниками к своему господину, достойному Даматриону, владельцу горящего корабля. В то время как в Коринфе так и в других греческих городах было обычным делом, чтобы все военные галеры и сторожевые корабли строились, покупались и поддерживаются отдельными гражданами.
Этими гражданами были. конечно же, самые богатые и влиятельные граждане города. Городсеой Совет оплачивал им услуги
