Бриллианты безымянной реки - Татьяна Олеговна Беспалова
Георгий вполне мог оценить и качество чемодана, и походку, остававшуюся изящной или, как выразилась бы сестра Изольда, завлекательной даже при изрядной нагрузке. Но вот лицо! Лицо он мог толком увидеть лишь один раз и мельком, когда женщина нечаянно посмотрела на него, проходя мимо. Вернее, конечно, не на него, а сквозь него, будто он, Георгий Лотис, был сыном стекольщика. Но этот её взгляд так поразил Георгия, что слова, произносимые Кременчуговым, доносились до него словно бы издалека, словно бы приятель стоял на вершине дальней сопки и обращался не к нему, не к Георгию, а к тундряным духам. В иное время подобные слова могли бы показаться Георгию обидными, а обиды Георгий терпеть не привык. Однако сейчас ему было как-то всё равно. Странным образом именно сейчас его интересовала только эта совершенно чужая женщина на высоких толстых каблуках, с огромным чемоданом в руке. Хватка Георгия легкомысленно ослабла, он отпустил колено Кременчугова.
– Чего таращишься? Баба понравилась? Да-а-а. Ничего такая баба. Не очень старая. Модная. Но не местная она. Не из Новосибирска. Эта баба из России… Да посмотри же на меня! Эх, одичал ты, тундра. Сколько месяцев баб настоящих не видал? Но эта не про тебя, потому что ты – тундра, ветеринар.
– Я?!!
– Да тихо ты!
Ладонь, спрятанная в кармане, сомкнулась в кулак, который молниеносно выскочил наружу. Кременчугов ловко перехватил его руку.
– Да не дёргайся ты! Тут тебе Сибирь, не Якутия.
– Якутия тоже Сибирь.
– Эх, ты ветеринар, а географии не знаешь!..
Кременчугов говорил что-то ещё. Долго и, возможно, опять обидно, но Георгий не хотел слышать его. Он следил за тем, как женщина избавляется от чемодана, как прячет багажную квитанцию в красивую сумочку, которую носит, как почтальон, через правое плечо на левом боку. Вся манера её, вся повадка такая уверенная, раскованная, изящная, пьянящая. Наверное, такие повадки бывают у известных заграничных артисток, таких, как в недавно просмотренной им кинокартине «Пир хищников». Георгию необходимо изобрети способ для знакомства с этой женщиной. Пусть оно состоится в аэропорту. Пусть оно продлится всего лишь час или два часа. Пусть произойдёт что угодно. Георгий готов к любым потерям, потому что в тот короткий миг, когда она проходила мимо него с чемоданом, он успел поймать, почувствовать и даже захмелеть от совершенно невероятного запаха и теперь он, Георгий, должен понюхать эту женщину ещё хотя бы один раз. Но сначала необходимо избавиться от Кременчугова. Кстати, не сдать ли его в багаж? Мысль эта показалась Георгию забавной, он ухмыльнулся.
– Хватит скалиться, умник, – буркнул Кременчугов. – Пойдём, что ли, в кафе, а то мы и вправду, как на ладони… Эй, посмотри-ка! Твоя краля тоже туда пошла. Видишь, за столик села. Сейчас заказ будет делать.
Кременчугов вскочил, принялся размахивать руками, транслируя Георгию каждое действие неизвестной им обоим, но привлекательной женщины. Вот она села за столик. Вот подошла официантка, чтобы принять заказ, и сразу же получила от незнакомки трёшку «на чай». В этом месте Кременчугов даже подпрыгнул. Георгий не смотрел в сторону кафе, сосредоточив внимание на брючном ремне, клетчатой рубахе и тельнике между полами нейлоновой утеплённой куртки Кременчугова. Две пуговицы на рубахе оторваны, и нитки болтаются. Полосатый тельник нечист. Но куртка дорогущая. И ремень – натуральная кожа, скорее всего, румынского производства. Куплено в магазине на чеки, которые водятся у Кременчугова благодаря близкому знакомству с Георгием. Эх, слишком шумный этот Кременчугов, слишком шебутной, хоть, как правило, и трезвый, и полезный человек. Этот полосатый тельник, эти рубаха куртка и ремень слишком бросаются в глаза, не говоря уж о злосчастном пыжике, которого приятель Георгия носит круглый год, зимой и летом.
– Надо с этим завязывать, – вздохнув, пробормотал Георгий.
– Не-е-е, не стоит. Ошибся я, брат. Она из Сибири, – сокрушенно пробормотал Кременчугов. – Поверь мне, люди из России таких чаевых не раздают. Да и не в привычках у нас давать официанту деньги сразу, до того как он принёс заказ. Она и не грузинка – волосы и глаза русские. Ты заметил, Гера, какие у неё глаза?
– Зелёные…
– А-а-а!!! Заметил!.. Погоди! Клуша-официантка уже подает! Думаешь, котлетки с пюре? Не-е-ет! Поллитра и стопку. Ну, там ещё что-то на блюдечке, как полагается. Значит, наша краля водку всё-таки закусывает. Ну как тебе такая схема прививок оленей?
– Давай о деле, – прервал его Георгий. – Закончим с этим, и я пойду.
– Куда пойдёшь? Твой рейс через четыре часа…
Не говоря больше ни слова, Георгий резко воткнул кулак чуть выше пряжки брючного ремня Кременчугова. Тот согнулся и умолк.
– Послушай, я принёс тебе деньги. Премия, гонорар – называй как хочешь…
Георгий вытащил из-за пазухи край газетного листа и показал его Кременчугову.
– Газета «Труд», как плата за труды, – пробормотал тот.
– И не только. Часть гонорара камнями. Камни цветные, но хорошего качества. Капитан благодарит тебя за помощь. Всё сложилось как нельзя лучше.
Кременчугов со спокойным достоинством принял из рук Георгия тощенький газетный свёрток и фабричную упаковку спичечных коробков, которые, разорвав предварительно обёртку, рассовал по карманам. Такая нехитрая добыча, казалось, примерила Кременчугова с несправедливостями мира. Нагловатая мина исчезла. Лицо его приняло смиренно-постное выражение. Расхристанное позёрство преобразовалось в позу утомлённого хлопотами производственника, ожидающего рейса местных авиалиний, чтобы полететь в какой-нибудь Сургут или Барнаул.
– Ну вот и хорошо! – проговорил Кременчугов в спокойной задумчивости.
– Ты о тумаках или…
– Или. Капитан доволен, значит, сложилось нормально.
– Для капитана? Не думаю…
– Нормально?!! Ты считаешь, нормально?!! – снова взорвался Георгий. – Лежишь тут в этой шапке, и всякий на тебя смотрит…
– Тише… тише ты, чума… – заговорщицки зашипел Кременчугов, указывая глазами на потенциально опасную сотрудницу аэропорта, чьё
