Крепостное право - Мария Баганова
Генерал-губернатор просил Потемкина сделать лично действительному статскому советнику Оленину «надлежащее внушение насчет обращения его с крепостными людьми, равно поставить ему на вид важные последствия, которые могут произойти при характере его от служения при нем собственных дворовых людей, и убедить Оленина выслать сих последних на родину, заменив их наемною прислугою».
Предводитель дворянства Потемкин направил Оленину письмо, затем даже вызвал его к себе для личной беседы, однако Оленин к советам не прислушался. Напротив, он принялся выражать недовольство «на делаемое ему стеснение», заявив, что «не считает обязанностью… лишить себя и семейство свое необходимой домашней прислуги».
25 декабря 1854 года генерал от кавалерии Л.В. Дубельт записал в своем дневнике: «Действительный статский советник Оленин убит топором крепостными своими людьми Тимофеевым и Меркуловым. Убийцы сами явились и, объявив о своем преступлении, сказали, что сделали это по причине жестокого с ними обращения их барина».
Характерно, что и в случае неудачного покушения на жизнь Оленина в 1852 году, и в случае его убийства в 1854-м дворовые не пытались бежать. Это означает, что корыстный мотив был полностью исключен и преступления стали актом отчаяния доведенных до предела людей.
Нельзя сказать, что власти не пытались реагировать на злоупотребление помещичьей властью со стороны Оленина. Напротив, сохранившаяся переписка говорит о том, что должностные лица понимали всю опасность ситуации, но без согласия Оленина изменить ничего не могли.
Разбойники и революционеры
Довольно часто крестьяне убегали от своих помещиков. В 20-х годах XVIII века, по данным второй ревизии податного населения, в России насчитывалось около 200 тысяч беглых крестьян, с 1730-х годов ежегодно от помещиков бежали по 20 тысяч крепостных. После манифеста 1762 года о вольности дворянства стали разноситься слухи, что и крестьянам дана вольная грамота, но ее скрывают баре. Это послужило поводом ко многим волнениям.
Причиной бегства мог стать страх перед очередным безжалостным наказанием или угроза отдать в солдаты… Так они становились беглыми, беспаспортными, изгоями.
Особо притягивал дезертиров из армии, крепостных крестьян и преступников Дон. Еще в петровское время в стране появилась поговорка «С Дону выдачи нет», что фактически означало: в этот регион сыскным органам приезжать не стоит. Скитальческий образ жизни считался достаточно трудным: беглым крестьянам было нелегко найти средства для пропитания, приобретения одежды, место для комфортного ночлега, в связи с чем они часто становились преступниками.
Некоторые из беглых крестьян уходили в леса и собирались в разбойничьи шайки. «Лучше нам жить в темных лесах, Нежели быть у сих тиранов в глазах», – пелось в одной из старинных песен.
Промышляли эти шайки тем, что грабили зажиточных путников. Таких преступников редко выдавали полиции, мало того, другие крепостные крестьяне идеализировали их, считали защитниками и даже часто содействовали им в совершении преступлений.
Крепостным, беглым был знаменитый Ванька-Каин, Иван Осипов, в середине XVIII века державший в страхе всю Москву. Он принадлежал некому купцу Филатьеву и «вместо награждений и милостей несносные от него побои получал». Ну и однажды, увидев хозяина спящим, Иван обокрал его и ушел вон, примкнув в шайке вора по прозвищу Камчатка – такого же беглого. Сам Осипов сообщает, что на прощанье он написал на воротах: «Пей воду как гусь, ешь хлеба как свинья, а работай у тебя черт, а не я!» – да только по другим, достоверным сведениям Осипов был неграмотным. Несмотря на то, что Иван Осипов был типом довольно гнусным, народная память часто приписывает ему черты этакого «Робин Гуда».
Крестьянин Николай Шипов оставил нам мемуары, в которых описывал, что в 1810-х годах такие шайки властвовали в Поволжье почти беспрепятственно. Защититься от них не было никакой возможности. Путники считали, что от нападения разбойников «и всякого лихого человека» защищает псалом «Живый в помощи Вышнего», который надо было обязательно прочесть перед тем, как оправляться в путь.
И.В. Постнов. Кандиевское восстание 1861 года. 1860-е
Сам Шипов неоднократно сталкивался с грабителями: описал он банду солдата Безрукого, орудовавшую в Симбирской губернии, а «по Общему Сырту, где пролегают дороги в Оренбург и Уральск», разбойничал казак Иван Григорьев Мельников с товарищами. В конце концов он был пойман исправником верст за 50 от города Самары, куда повезли его, заключенного по рукам и ногам в деревянные колодки. «На шею также надели колодку, которая в дороге и задушила его», – добавляет Шипов.
В Саратовской губернии в 30-х и 40-х годах существовал целый ряд шаек, составленных преимущественно из беглых помещичьих крестьян. Первым делом каждой такой шайки было обыкновенно мщение тем, кто был виновен в их несчастьях: помещикам, управляющим, губернской администрации… Атаман одной из таких шаек упрекал крестьян: «Дураки вы, мужики, гнете спины перед барами напрасно. Если бы все господские крестьяне обзавелись ружьями, да сели бы на лошадей, то и господ бы в заводе не было».
Народная память сохранила предания и о других разбойниках.
За Волгой близ Симбирска в первой половине XIX века хозяйничал Алексей Ехманчинский – беглый дворовый человек. Примечательно, что шайки он не имел, а разбойничал в одиночку. Числилось за ним только два убийства – помещиков старика и старуху повесил, а вот грабил обозы он много. А еще действовал так: писал какому-нибудь помещику и велел приготовить деньги и положить в указанном месте. И помещики боялись и слушались, иначе Ехманчинский поджигал их усадьбы. Примечательно, что, застигнув как-то в лесу барыню, которая считалась очень доброй и крепостных своих не обижала, разбойник отпустил ее, не тронув. По крайне мере, так говорит легенда о нем.
В Орловской губернии был разбойник Тришка Сибиряк. О нем в народе рассказывали настоящие сказки. Одна такая сказка настолько ярко иллюстрирует отношение простого народа к разбойникам и к дворянам, что стоит ее пересказать. Говорили, что Тришка «никого не обижал крепко», раз только «барина, лихого до крестьян». Мол, узнал он, что есть в Смоленской губернии один барин, «у которого мужикам житья нет, всех разорил». Тришка и думает: «Надо проучить хорошего барина, без науки тому барину жить – век дураком слыть!» И послал ему Тришка письмо: «Ты, барин, может и имеешь душу да анафемскую, а я, Тришка, пришел повернуть твою душу на путь, на истину. Ты своих мужиков в разор разорил, а я думаю, как тех мужиков поправить. Думал я думал, и вот что выдумал: ты виноват, ты и в ответе будь. Ты обижал мужиков, ты и вознагради; а потому прошу тебя честью: выдай мужикам на каждый двор по пятидесяти рублей… честью прошу, не введи ты меня, барин, во грех, рассчитайся по-Божьи».
Конечно, барин, получив такое письмо, никому денег не дал, а только «выше в гору пошел, больше озлился, стал мужиков перебирать, стал допрашивать: кто подметное письмо принес?». «А мужики про то дело не ведали», – добавляет рассказчик.
А между тем, согласно легенде, Тришка отправил барину второе письмо, требуя уже по сто рублей. И снова барин не послушался. Было и третье письмо – с требованием двухсот рублей на двор. И снова барин остался глух.
Тогда Тришка обещал сам пожаловать ему на двор со своими людьми. Тут барин испугался и выставил охрану. И вот в назначенный день прибывает в его поместье офицер с солдатами: мол, в городе узнали об угрозах Тришки и выслали подкрепление. Барин обрадовался, усадил офицера за стол, угощал его… Ну а потом оказалось, что этот офицер и есть сам Тришка. Пришлось под угрозой расправы барину отдать ему деньги – двадцать тысяч. После чего Тришка велел помещику мужиков не обижать и благополучно отбыл, пригрозил еще раз наведаться, если прознает, что барин жесток к своим крепостным. «С тех пор барин шелковый сделался» – присовокупляет рассказчик, в конце добавляя, что другому барину, «непонятливому», Тришка жилки под коленками обрезал «чтоб не оченно прытко бегал».
А в «Люзанском лесу», то есть в лесу около села Елюзани (ныне Городищенский район Пензенской области) скрывался атаман разбойничьей шайки Никита Удалой – беглый крестьянин пензенского помещика Дурова[32]. Был он у барина поваром, но тот приказал отдать его в рекруты, это и побудило Никиту
