Бернард Корнуолл - ПОЛК СТРЕЛКА ШАРПА
Феннер понимающе улыбнулся. Сэр Уильям хотел поторговаться.
— Видите ли, Ваша Милость, я очень многим обязан майору Шарпу, даже жизнью своей. Так что вы не осудите мою готовность помочь ему выпутаться из этой щекотливой ситуации. Мне бы не хотелось, чтобы его наказали, или его карьера пресеклась. Наоборот, он достоин дальнейшего продвижения, ведь все его поступки продиктованы исключительно служебным рвением.
— Он в Лондоне? — уточнил Феннер.
— Я этого не говорил, но где бы он ни был, два дня он будет кроток, как агнец.
— Чего хочет ваш агнец?
— Свой батальон.
Феннер приторно улыбнулся, глядя в глаза Лоуфорду:
— Право, если батальона не окажется на Фаулнисе, то что же ваш майор рассчитывает получить?
Намёк был прозрачен. Возможности военного министра позволяли стереть лагерь на Фаулнисе с лица земли: растыкать солдат по законным лагерям других полков, здания уничтожить, превратив остров в пустырь, каковым он и являлся в течение столетий. С другой стороны, и Феннер, и Лоуфорд сознавали, что подобная мера чревата изрядными хлопотами и, самое главное, повлечёт приостановку на неопределённый срок всей отлаженной системы выдаивания барышей, а человек с аппетитами лорда Феннера охотнее лишится глаза, чем дохода. Сэр Уильям осторожно сказал:
— Майор Шарп — отличный командир, деятельный, талантливый. Он достоин того, чтобы командовать батальоном стрелков, скажем… в Америке. Там тоже гибнут наши солдаты, а хороших командиров не хватает.
— Америка? — уголки губ Феннера приподнялись. Жалкая, третьестепенная заварушка за Бог знает сколько километров от Европы, — Что ж, думаю, это можно устроить. При условии, конечно, что он будет держать язык за зубами.
— Доказательств-то, Ваша Милость, у него всё равно нет.
Феннер задумался. Единственное доказательство, которое могло бы угрожать ему, финансовые документы аукционов, хранились в безопасном месте. Майор Шарп может, конечно, найти кого-то из солдат, подготовленных в Фаулнисе, но что это докажет? По бумагам они все переведены из запасного батальона Южно-Эссекского полка. Офицерам же тех подразделений, куда солдат продали, болтать невыгодно, сами замазаны. К тому же из офицеров о лорде Феннере известно лишь Гирдвуду.
Сэр Уильям бросил окурок в пустой камин:
— Не хочу торопить вас с решением, Ваша Милость. Вы позволите навестить вас завтра?
— Извольте. — лорд встал, — Америка?
— И командование батальоном. Не меньше. — напомнил Лоуфорд. Шарпа повысят, скандал будет замят, правительство удержится, и сэр Уильям, надо полагать, не останется без награды.
— Конечно, конечно. — министр встал и протянул руку, указывая гостю путь, — Я у вас в долгу, сэр Уильям. В наше время люди столь благоразумные и трезвомыслящие — редкость. Мы непременно найдём достойное применение вашим доблестям.
— О, благодарю, Ваша Милость! Благодарю!
Должность в правительстве, млел про себя Лоуфорд. Должность доходная и малообременительная.
Дверь на улицу лорд Феннер открыл лично, не вызывая слугу:
— Что ж, до завтра.
Лондон укрыла густая вуаль сумерек. Сэр Уильям широко улыбнулся своему форейтору, поднимаясь в экипаж. Всё прошло, как по маслу. Шумихи не будет. Ричард Шарп (он всегда нравился Лоуфорду) получит под начало целый батальон «зелёных курток». И никто не пострадает, разумеется, кроме тех, против кого будет теперь сражаться Шарп. Им-то придётся несладко. Как по маслу прошло.
Лорд Феннер из окна следил за удаляющейся в направлении Сент-Джеймсского дворца коляской сэра Уильяма. Настроение министра было далеко не радужным. Его поймали за руку. Счастье ещё, что Лоуфорд оказался человеком сговорчивым. Он хотел отступного для себя и Шарпа. Лорд Феннер с радостью заживо содрал бы со стрелка кожу, но, трезво оценивая ситуацию, не мог не признать: продвижение мерзавца — ничтожная плата за собственное спокойствие.
Министр вернулся в библиотеку и, распахнув дверь в гостиную, нашёл там (а как же!) леди Камойнс. Она рассеянно листала книгу.
— Как долго ты здесь?
— Достаточно, Саймон.
— Ты подслушивала?
— Для того и спустилась. — она издевательски усмехнулась. Зелёные очи сверкнули в свете ламп, — Тебе очень повезло, Саймон, что Лоуфорд под каблуком у своей ненаглядной и крайне амбициозной жёнушки.
— Под каблуком?
— Да. В противном случае ты бы не купил его так дёшево: батальон для майора и синекура для сэра Уильяма.
— Тебе-то, милая, не удалось загнать под каблук никого из тех, с кем ты переспала. Умишка маловато, а? — он намеренно унижал её. Она была его вещью, его рабыней, трепещущей за наследство драгоценного отпрыска.
Леди Камойнс захлопнула книгу:
— Будь я на месте Лоуфорда, Саймон, я раздавила бы тебя, как клопа.
Он цинично рассмеялся:
— На месте Лоуфорда? Твоё место, Анна, наверху, в спальне. Вот и ступай туда!
Она швырнула книгу на пол и, не промолвив больше ни слова, вышла. Феннер поднимался за ней по лестнице, чувствуя, как вожделение овладевает им. Пикировки, в которых он показывал свою власть над ней, пряно разжигали его страсть. Предстояла долгая весёлая ночь, почему бы сначала не пошалить?
Глава 13
Большинство лондонцев считали, что лучшие времена сада Воксхолл давно в прошлом, что он обветшал и устарел. А Шарпу Воксхолл нравился. Ребёнком он пробирался сюда обчищать карманы гуляющих горожан на затенённых дорожках, у беседок, статуй, павильонов и гротов. В саду горели лампы, оформленные под звёзды и подвешенные на разной высоте, так что со стороны посетители казались гигантами, прогуливающимися по Млечному пути.
Нынче вечером Шарпа привела сюда записка, от которой пахло духами, воскресившими в его памяти зеленоглазую женщину. Послание доставили в «Розу», где встретившегося с д’Алембором, Прайсом и Харпером Шарпа дожидалось ещё одно письмо. Картонный прямоугольник во исполнение воли Его Царственного Высочества принца-регента безапелляционно предписывал майору Ричарду Шарпу прибыть в десять утра в субботу 21 августа в Гайд-парк. Сомнительное удовольствие лицезреть разыгрываемое не нюхавшими пороха тыловиками сражение, где ни один из них не был. Шарп кисло спрятал картонку в сумку. Надушенная записка навевала иные мысли: таинственное свидание, назначенное в саду музыки и веселья.
Воксхолл бурлил. Население Лондона было представлено всеми его слоями: от высших до низших. Аристократы прогуливались бок-о-бок с мастеровыми. Вход стоил несколько пенсов — плата умеренная даже для черни. Большая часть женщин и часть мужчин носили чёрные маски, кто-то — желая сохранить инкогнито, кто-то — в тщеславной надежде сойти за знаменитость-инкогнито. Воображение правило здесь бал, расцвечивая убогую повседневность мишурой фантазий.
