Экс на миллион - Greko
Когда последний ряд из четырех бокалов занял свое место, взял в руку бутылку. Выхватил из-под полы сюртука свой горлорез. Он теперь всегда со мной. Я, как Крокодил Данди в Нью-Йорке, заказал себе не шляться по Москве без большого ножа. Законом не запрещено, а лихих людей в древней столице с избытком.
Савраски восторженно завопили.
Резким движением, под женский вскрик, снес горлышко. Забила струя. Я осторожно поставил бутылку на центр последнего яруса. Шампанское принялось стекать вниз. Бокалы начали наполняться. Пошла вторая бутылка. Дамы, включая Анну, зааплодировали.
— Ростислав! — окликнул Робкого. — Не зевай, меняй бутылки.
Мудров-младший, не обращая внимания на промокающие рукава, поменял бутылки, сумев не опрокинуть пирамиду. И так по очереди все «снаряды», все шесть бутылок. Бокалы были почти полны. Стол залит лужей из шампанского. Но никого это не смущало. Савраски прыгали вокруг меня и радостно вопили. На нас оглядывались. Какой-то разгулявшийся ухарь подлетел и принялся меня дергать.
— Нам! Нам так сделайте! Любые деньги плачу!
— Видишь бассейн в центре зала? Сейчас я тебя в осетра превращу.
Приставака покосился на мой нож, отпрянул и исчез. Наверное, не глянулась ему идея освежающих ванн. Слабак! Снова кто-то полез. Даже нагло схватил за рукав. Я дернул плечом, освобождая руку. Оглянулся. За спиной стоял Бодрый. Приподнялся на цыпочки и зашептал мне в ухо:
— Командор! Нужно выйти на пару секундочек. С вами хочет познакомиться один человек.
— Кто там еще? — огрызнулся я.
— Пожалуйста, — взмолился Сашка. — Много времени не займет.
— Отойду на пять минут, — громко объявил я честной компании и посмотрел на Анну. — Носик припудрить нужно.
Все засмеялись. Им было не до меня, как и Анне. Расхватывали наполненные бокалы и подсчитывали, сколько же их потребуется на четырёхъярусную пирамиду. Вот же неучи! Нетрудно же подсчитать! Просто прибавить ряд пять на пять, то есть 25 бокалов.
— Пошли! — кивнул я Беленцову.
Мы покинули зал. Рядом с уборной комнатой в небольшом алькове, прикрытым бархатной портьерой, скрывался какой-то господин. При нашем появлении он вышел из-за шторы.
— Это товарищ Володя, — представил его Бодрый. — Я вам о нем говорил.
Взглянул прямо в лицо рослому молодому человеку с ямочками на щеках. Серьезный товарищ у Беленцова. Они одногодки, но этот явно из молодых да ранних. На меня смотрели, не мигая, холодно-безразличные глаза человека, привыкшего убивать. Насмотрелся на подобный типаж. Спутать невозможно. Что ему от меня нужно?
— Давайте сразу на чистоту, — начал незнакомый мне Володя с обескураживающей прямотой. — Я знаю, кто вы, каким талантами обладаете, на что способны, как далеко готовы зайти. Я же руководитель боевой дружины эсеров-максималистов. Сейчас скрываюсь. Да, мы проиграли в декабре. Но ничего не закончилось. Мне удалось сохранить и костяк дружины, и оружие, и явки. Борьба будет продолжаться. Но для нее нужны деньги. Много денег. Гораздо больше, чем вам удалось добыть в октябре.
Нехилое место выбрал подпольщик, чтобы прятаться от полиции. Как говорится, ни в чем себе не отказывайте.
Товарищ Володя догадался о ходе моих мыслей.
— Сегодня такой день, что именно здесь я чувствую себя в безопасности. Шпики сюда не сунутся. Но все же обстоятельно поговорить нам не получится. Слишком шумно и людно. Ни к чему, чтобы посторонние видели нас вместе. Вы согласны встретиться со мной в более спокойной обстановке?
— Зачем?
— Неужели не догадались?
— Допускаю несколько вариантов.
— Я хочу взять банк.
Он сказал это так спокойно и уверенно, что не могло появиться и тени сомнения: его решение твердо, отступать он не намерен.
— Я не революционер. И, тем более, не террорист.
— Знаю, — кивнул Володя. — Я и в мыслях не держал призывать вас к борьбе во имя идеалов. 25 процентов. Такой будет ваша доля.
— Удивительно. Несколько дней назад я как раз думал о подобной возможности. У меня есть своя маленькая группа. 30 процентов. Или 25 плюс загранпаспорта для троих людей.
— Это можно устроить, — задумчиво кивнул подпольщик. — Нужно снова встретиться и все обговорить. Я рад, что в вас не ошибся.
Мы обменялись рукопожатием. В этом простом жесте заключалось немало смыслов. Встретились два хищника, спрятавшие на короткий миг гастрономический интерес к роду человеческому. Оба признали силу друг друга. И опасность, которую каждый из нас нес для собеседника. И Володя не чета Бодрому. И я не лыком шит и не мальчик на побегушках.
— Где и когда? — спросил лаконично.
— Давайте в Татьянин день. Приходите ровно в шесть в ресторан «Эрмитаж». К вам подойдут.
— Хорошо.
— Прощайте!
Володя быстро удалился. Я же решил воспользоваться возможностью посетить уборную комнату.
Посетил. Вышел.
Беленцов ждал, с тревогой ожидая моего заключения.
— У тебя сигары, случайно, не завалялось?
— Сейчас организую, — тут же откликнулся Сашка и убежал.
Когда вернулся с дымящейся сигарой, я уже сидел в удобном кресле под пышной пальмой. Забрал сигару. Окутываясь клубами ароматного дыма, принялся размышлять. Сам не заметил, как машинально начал стряхивать пепел в кадку с деревом.
Бодрый с вопросами не лез. Терпел. Или караулил, страховал своего Володю? Кто знает, что у этих революционеров в голове?
— Командор! Время! — вдруг напомнил о себе Беленцов. — С минуты на минуту оркестр начнет отбивать полночь.
Мы вернулись к компании.
— Где вы ходите⁈ — встретил нас вопросом Робкий, совсем не робко строя глазки Анне. — Чуть Новый год не прописали!
… В третьем часу ушли из ресторана, рассчитавшись с официантом и раскланявшись с окосевшей от шампусика компанией. И притомился от грохота, по ошибке названного музыкой, и слушать пьяное бахвальство мажорчиков не было больше сил. Да и голова была намертво занята далекими от праздника мыслями.
— Давай снимем номер в гостинице, — неожиданно предложила Анна, уже наряженная в шубку.
— Ань, нам ехать до дома пятнадцать минут.
Снова сморщенный лобик.
Вышли на мороз.
— Посади меня в сани. Я домой, — решительно заявила эта динамистка.
— Ну, чего ты? Хорошо же посидели. Обиделась?
— Нет, я устала. Домой хочу.
— А вещи твои?
— Потом заберу.
Я пожал плечами. Посадил ее в сани к пожилому кучеру, похожему на доброго дедушку Мороза.
Умчалась.
Наверное, я был не прав. Наверное, девушке хотелось романтического продолжения ночи. И заодно очередного доказательства с моей
