Легионер. Книга первая - Вячеслав Александрович Каликинский
– Чепуха! – небрежно махнул рукой Тотлебен. – Кильдишев не посмеет препятствовать моему пожеланию! Я завтра же приглашу его… А-а, вот и мой славный ученик, господин Тидебель! Слушай, Сигизмунд, хочу представить тебе нового слушателя вверенной тебе академии! Барон фон Ландсберг, прапорщик Саперного лейб-гвардии батальона. Во времена последней Восточной кампании фон Ландсберг обратил на себя мое внимание неординарным и мгновенным выполнением трудного поручения. Надеюсь, став слушателем академии, он не посрамит моей рекомендации!
– Рекомендация вашего сиятельства дорогого стоит, – поклонился начальник академии и повернулся к Ландсбергу. – Благоволите завтра же явиться ко мне в присутствие – вас детально проинструктируют насчет подачи необходимых для зачисления бумаг!
– Ну что же вы так растеряны, дорогой барон? – улыбнулся Тотлебен. – Мы с вами люди военные, не так ли? И решать все вопросы должны, как и подобает военным – быстро и четко! Мы еще славно послужим отечеству, не так ли?
– С превеликим удовольствием, господин инженер-генерал! – чуть покраснел Ландсберг. – Служить под началом столь замечательного военачальника, как вы – великая честь, ваше сиятельство!
– Глядите, князь, глядите! И респекты начальству молодежь не разучилась делать! – от души рассмеялся Тотлебен.
Ландсберг, у которого от неожиданно привалившей удачи закружилась голова, глубоко поклонился, и, не желая злоупотреблять вниманием графа, сделал шаг в сторону. И тут же обратил внимание, что лицо Тотлебена вдруг потеряло приветливое расположение и построжело.
Инженер-генерал с плохо скрытой досадой следил за решительно пробирающимся явно к нему молодым располневшим офицером в чине штабс-капитана и с двумя звездами на сияющем шитьем парадном мундире.
Штабс-капитан, нимало не смущаясь явной нелюбезностью Тотлебена, пробился-таки через толпу, лихо щелкнул каблуками, почтительно и в то же время с легкой развязностью поклонился.
– Честь имею, ваше сиятельство! Заметив вас, счел своим долгом лично засвидетельствовать вам свое уважение…
– Здравствуйте, Симеонов, – холодно отозвался Тотлебен. – Господа, рекомендую: штабс-капитан Симеонов.
– Князь Голицын.
– О-о, ваше высокопревосходительство! Кто же вас не знает! – штабс-капитан рассмеялся грудным смехом. – Не имея чести быть знакомым с вами, много наслышан. – Симеонов искоса поглядел на Ландсберга.
Тот представился:
– Прапорщик барон фон Ландсберг…
– Здравствуйте, Ландсберг, здравствуйте. Признаться, весьма удивлен, видя ваш мундир и… гм… Если не ошибаюсь, приглашения на сей бал рассылались чинам не ниже поручика. Из этого делаю вывод о том, что у вас, Ландсберг, где-то хорошая рука!
Ландсберг вспыхнул, сжал челюсти, но ничего сказать не успел – тут же, поморщившись от бестактности штаб-капитана, вмешался Тотлебен:
– Рука? Рука, вы изволили выразиться, милостивый государь? – презрительно усмехнулся Тотлебен. – А вам не приходило в голову, Симеонов, что многие достойные молодые офицеры знают иные способы возбуждения уважения к своей скромной персоне, нежели близкое знакомство с супругами военачальников? Фон Ландсберг – боевой офицер, был со мной под Плевной, где храбростью и живостью ума заслужил, полагаю, вечное уважение матушки-России.
– О, извините, барон! – Симеонов, смущенный резким тоном генерал-адъютанта, поклонился Ландсбергу. – Однако, не заметив военных знаков отличия господина Ландсберга, я не мог предположить…
– Зато у вас, Симеонов, я смотрю, две звезды на кителе появилось, – не унимался Тотлебен. – А позвольте спросить, господин штабс-капитан, в каком полку вы воевали?
Симеонов вспыхнул.
– Собственно, непосредственного участия в боевых действиях мне принимать не довелось, ваше сиятельство. Будучи приписан к Ставке главнокомандующего, в Восточную кампанию я обеспечивал связь Штаба армии с Петербургом, и светлейший князь…
– Можете не продолжать, Симеонов, мне все ясно! Как ясен и ваш вклад в славную победу русского оружия над турком. Фон Ландсберг, насколько я знаю, слишком скромен, чтобы носить свои боевые награды. К тому же, насколько помнится, в разъяснениях министерства Двора Его Величества ношение звезд российских орденов на балы, не удостоенные посещением особ царствующего дома, не обязательно.
– Вы бесконечно правы, ваше сиятельство. Еще раз прошу простить, господин барон, мою невольную неловкость и принять уверения в совершеннейшем почтении…
Ландсберг, тоже смущенный столь горячим заступничеством генерал-адъютанта, поспешил раскланяться со штабс-капитаном и пожать ему руку.
– Изволили уже видеть вашу дочь Марию? – Симеонов вновь повернулся к Тотлебену. – Я только что видел ее, но не успел засвидетельствовать свое почтение…
– Машеньку? Она здесь? Вот за это спасибо, штабс-капитан. Сей же час пойду разыщу ее, – Тотлебен повернулся к князю Голицыну. – Как только моя дочь Мария было удостоена чести быть зачисленной в штат фрейлин Ее Величества, мы с супругой почти не видим ее. Знаете, я и не подозревал, что светские обязанности придворной дамы отнимают гораздо больше времени, нежели служба строевого офицера! О-о, – лицо Тотлебена вдруг просветлело, он сделал два быстрых шага вперед. – О-о, а вот и она сама. Моя Машенька! Легка на помине…
Ландсберг обернулся и отступил в некотором смущении. Через плотную толпу людей сюда приближалась группа молодых женщин с фрейлинскими «шифрами» – так назывался золотой с бриллиантами вензель императрицы на банте. Фрейлины носили его на левой стороне груди. У троих из них через оголенные плечи спускались к левому боку широкие ленты, отличающие ближнюю свиту Ее Величества. Дам сопровождали десятка два офицеров в мундирах различных родов войск. Приблизившись к Тотлебену, офицеры почтительно приветствовали инженер-генерала и остались на втором плане, пропустив дам вперед.
Молодые женщины с раскрасневшимися лицами и сияющими глазами склонились перед генерал-адъютантом в реверансе – все, кроме одной. Жгучая брюнетка с россыпью кудряшек бросилась вперед и повисла у генерал-адъютанта на шее, по-девчоночьи болтая ножками.
– Папочка, я так скучала по тебе и maman!
– Здравствуй, здравствуй, Машенька! – Седые бакенбарды генерал-адъютанта на мгновение перепутались с иссиня-черными кудряшками. – Погоди-ка, дочка, дай хоть поглядеть на тебя!
Тотлебен на мгновение отстранил дочь, с любовью заглянул ей в лицо и снова нежно прижал к себе.
– Папочка, позволь мне представить тебе своих подруг! – спохватилась девушка с лентой через плечо. – Фрейлины ее Величества Елисавета Федоровна Оффенберг и Варечка, Варвара Степановна Перфильева. Это мои подруги еще по институту благородных девиц, папочка! Ты их должен непременно помнить! А эти дамы – Софья Георгиевна Эммануэль и ее сестра Юлия.
– Сударыни! – Тотлебен и все его окружение склонились в поклоне. – О-о, Софьюшка, Юлечка! Какие же вы стали взрослыми! Совсем девицы на выданье! Или уже?..
– Папочка, ты так и не разучился вгонять девиц в краску! – рассмеялась Мария.
– Хм! Последний раз, ежели мне не изменяет память, эти девицы мило краснели вместе с тобою, Машенька, когда вы затеяли беготню в моем кабинете и, расшалившись, залили чернилами мои бумаги.
– О, папочка, это было так давно, мы были совсем девчонками! Сколько же? Четыре… Нет, пять лет назад.
– Да-да, майн либе! А
