Легионер. Книга первая - Вячеслав Александрович Каликинский
Ландсберг, не зная, что сказать и чувствуя, что все внимание переключилось на него, смутился и закашлялся.
– Кстати, Машенька! И вы тоже, сударыни – позвольте представить вам моего молодого друга и боевого товарища, барона фон Ландсберга!
Подруги Марии, мило покраснев, сделали реверанс.
Карл и вовсе смутился – по чести сказать, ни другом, ни боевым товарищем генерал-адъютанта он вовсе себя не считал. И мгновенно просчитал, что Тотлебен нарочно выделяет его в присутствии штабс-капитана Симеонова.
– Не смущайтесь, Ландсберг! – тепло улыбнувшись молодому офицеру, Тотлебен протянул правую руку и привлек его к себе, продолжая левой удерживать дочь. – Знаешь, Машенька, барон не частый гость на светских балах: его удерживают многочисленные служебные занятия в его батальоне. Но, ей-богу, Мари, я был бы очень рад видеть его в числе твоих друзей! Ибо и здесь, и в свите их Величеств, я с прискорбием вижу слишком много молодых людей с боевыми орденами, которые ни разу, уверен, не слыхали свист шрапнели над своими головами!
– Папочка, ты несправедлив!
– Хорошо, хорошо, девочка моя! Я знаю, что ты у меня умничка и светлая голова! А твои глазки умеют отличать истинное мужество и истинное благородство души. Ландсберг, отчего же вы не просите мою дочь записать за вами тур вальса или кадрили? Я с удовольствием присоединю к вашей просьбе ходатайство, которое моя дочь не посмеет отклонить!
Теперь настал черед покраснеть Марии Тотлебен. Ландсберг же, под взглядами завистливых глаз ее поклонников, и вовсе смутился. Поклонившись, он забормотал что-то о том, что был бы счастлив…
Первой пришла в себя Мария – тут, без сомнения, ей помогла придворная служба и необходимость постоянно быть начеку и во всеоружии. Мягко освободившись от руки отца, Мария Тотлебен бросила на молодого офицера насмешливый взгляд и раскрыла маленький сафьяновый блокнотик, висевший у нее, по моде того времени, на левой руке вместе с веером.
– Ах, папочка, боюсь, тут бессильна и твоя протекция! У меня расписаны все танцы и на нынешнем, и на следующем балу, коий имеет быть данным княгиней Воронцовой в субботу. Я нарочно посмотрела сейчас – последнюю кадриль у меня выпросил молодой князь Архипов…
– Вот незадача! – посмеивался Тотлебен, с любовью глядя на дочь. – Вот незадача, барон! Просите, скорее просите мадемуазель Мари записать за вами танец при первой же вакансии! Хотя бы на следующей неделе…
– Увы, папочка! Список балов, кои рекомендованы для посещения фрейлинам Ее Величества, не слишком обширен! К тому же следующий день, свободный от службы при императрице, у меня будет только через две недели…
– А благотворительный бал у Великой Княгини? – заинтересовался Тотлебен, явно раздосадованный услышанным. – Надеюсь, сей бал входит в перечень рекомендованных?
– Конечно, входит, папочка! Более того: его намерена почтить своим присутствием и Ее Величество – так что я непременно должна быть там в силу своих служебных обязанностей. Однако, папочка, – Мария снова бросила на Ландсберга взгляд, в котором сквозь насмешку угадывалось и сожаление. – Однако, папочка, пригласительные билеты на бал к Великой Княгине были разосланы уже давно, и по подписке. Так что, боюсь, если барон фон Ландсберг не озаботился своим приглашением туда своевременно…
– Какие пустяки, Машенька! – Тотлебен, усмехнувшись, достал из внутреннего кармана конверт с золотой короной и протянул его Ландсбергу. – Возьмите мое приглашение, барон! Я, знаете ли, не великий любитель светских развлечений. Да и к тому же на следующей неделе дал слово князю Голицыну непременно быть у него в Москве. По делам службы-с… Берите, берите, Ландсберг, не стесняйтесь! И немедленно ангажируйте у Марии хоть один танец! Ну-ка, егоза, раскрывай-ка свой «гроссбух» и заноси туда моего юного друга, – шутливо приказал дочери Тотлебен.
Записавшись у Марии сразу на два вальса и заключительную кадриль, Ландсберг, боясь показаться чересчур назойливым, поспешил откланяться. Отойдя в сторонку, он буквально столкнулся с поручиком Марком Ивеличем, разыскивающим своего потерявшегося друга.
– Бог мой, Карл! Вот ты где! – граф Ивелич пытливо заглянул в лицо Ландсбергу. – Да что с тобой, друг мой? Ты выиграл в благотворительную лотерею, что ли? Смотрите-ка, да у него конверт – ты что, и впрямь выиграл, Карл? Дай-ка взглянуть…
Карл, смеясь, спрятал конверт за спину.
– Как ты любопытен, Марк! Да, я, черт возьми, похоже выиграл! И мой выигрыш стоит десятка лотерей!
– Боже, он совсем одурел неизвестно от чего! – рассмеялся Ивелич. – Я никогда не видел, чтобы ты так радовался деньгам, Карл!
– Какие деньги! – махнул рукой Ландсберг. – Слушай! Я проходил мимо инженер-генерала Тотлебена, отдал ему честь – а он изволил узнать твоего скромного друга – меня, то есть! Помнишь, я рассказывал тебе о своем приключении при осаде Плевны? Не желая изнурять солдат переноской огромных валунов для устройства укрепления на болоте, я приказал собрать наскоро метательную машину по чертежам древних римлян. И наша команда построила редут гораздо раньше прочих. Граф Тотлебен, заметив моих праздных солдат на биваке, был поначалу разгневан, а потом, увидев в машину, пришел в восторг. Тогда, во время военных действий, все как-то позабылось – зато нынче его светлость припомнил мою мальчишескую придумку и вознаградил так, что дух захватывает!
Ивелич хмыкнул:
– И чем же инженер-генерал тебя вознаградил? Пообещал представить к еще одному ордену? Упомянуть в своих мемуарах? И что за конверт у тебя в руках, наконец?
Ландсберг покачал головой:
– Видишь колонну у себя за спиной? Рекомендую ухватиться за нее покрепче, чтобы не упасть! Его светлость Тотлебен только что изволил осчастливить меня вакансией для поступления в Николаевскую инженерную академию! И начальник Академии – видишь того невысокого господина с генеральскими эполетами? – это сам инженер-генерал Тидебель! Так вот: он уже подтвердил мою вакансию и велел завтра же явиться к нему в Инженерный замок для оформления перевода в слушатели Академии! Так что, друг мой, перед тобой будущий полковник фон Ландсберг!
– Черт побери, Карл! – Ивелич, презрев осуждающие взгляды окружающих, ухватил друга за плечи и сильно тряхнул. – Черт побери! Я рад за себя, Сигнифер! Помнишь? Три-четыре часа назад я предсказывал тебе скорую и счастливую перемену судьбы! И вот уже случилось! У меня легкая рука, Карл! Ну, теперь ты не откажешься от дружеской пирушки? Такую удачу надо непременно обмыть!
Карл немедленно согласился – впрочем, тут же на его лбу появилась глубокая морщина:
– Марк, но ведь это значит, что мы с тобой расстанемся? Может, я попробую испросить у Тотлебена такую же милость для тебя?
Ивелич затряс пышной шевелюрой:
