Жонглёр - Андрей Борисович Батуханов
Используя старую «легенду», Максимов поездом добирался в Блюфонтейн под видом корреспондента. Один заносчивый бур всю дорогу разглагольствовал о том, что марать бумагу чернилами – не работа для мужчины, она унижает его достоинство. Евгений Яковлевич дипломатично не вступал в спор. Но бур всё наседал и наседал. Как всегда ситуацию спасла случайность. Вдоль железнодорожного полотна как вихрь понеслась антилопа. Следуя национальной привычке стрелять из окон движущегося поезда, бур несколько раз выстрелил из своей винтовки. К удивлению публики и счастью антилопы – ни одна пуля не достигла цели. Максимов попросил винтовку. Бур заметил, что с расстояния восемьсот ярдов поразить движущуюся цель невозможно. «Корреспондент» приник к прикладу и сделал единственный выстрел – антилопа упала. На конечной станции, уязвлённый в самое сердце, бур закатил в честь русского ужин. И это при известной прижимистости потомков голландских переселенцев!
Преодолев с такими трудностями такой путь, подполковник, естественно, уже не мог быть просто наблюдателем! Теперь он мог быть только активнейшим участником боевых действий. Предупреждали же англичан с самого начала: «Не надо!» Так нет – упёрлись! Сами вынудили.
Легендами его имя стало обрастать с самого первого дня. Но он и сам постоянно давал поводы к устному мифотворчеству своих подчинённых. Во время одной из стычек он сошёлся лицом к лицу с британским офицером – капитаном Таусом. Оба произвели по выстрелу. Таус, на всю жизнь оставшийся слепцом, утверждал, что убил русского. Как же возрадовались враги! Капитана за храбрость даже наградили высшей военной наградой Британской империи – «Крестом Виктории»! Новость, естественно, просочилась в английскую прессу. Но радость была преждевременной! Максимов хоть и раненый, но продолжил этот бой. Залечив рану, он вернулся к командованию легионом.
На подчинённых Евгений Максимович никогда не повышал голоса, но когда он тихо выговаривал провинившемуся, то тот мечтал только об одном – сгореть дотла и никогда более не повторять своей ошибки. Решения подполковника были быстрыми, к месту, и исчерпывающими. Бился он с жаром и умело, в первую голову думая о сохранности жизней своих подчинённых. Чем заслужил их искреннюю и беззаветную любовь.
В Европейском легионе, первоначально называвшимся Голландским, были собраны добровольцы со всей Европы: французы, испанцы, голландцы, сербы и, конечно, русские. Многие из них уже имели опыт боевых действий или были в прошлом кадровыми военными. Так что достаточно быстро вместо Голландского легион стал называться так, как и заслуживал – Европейским.
«Как» и «что» подорвать или разрушить, новичков захватывающе обучал штабс-капитан запаса Александр Николаевич Шульженко. Он рассказывал о минах и фугасах, методах закладки динамита, об устройстве сложных запалов с замедлением или отсроченным пуском так, как будто декламировал любимые поэмы или стихи. Он, как хороший дирижёр, рукой собранной в щепоть, расставлял необходимые акценты в своих рассказах. Видимо, это были минуты наивысшего блаженства, поскольку глаза в этот момент были прикрыты. Лекциями или занятиями называть это не поворачивался язык. Соответственно, его подрывы мостов и железнодорожных перегонов были как концерты огромного симфонического оркестра, только с усиленной ударной группой. Слегка глуховатый и скромный в жизни, подрывник преображался во время выполнения задания. Вспыхивал и светился изнутри.
Организацию и проведение диверсионных операций в совершенстве знал и осуществлял поручик Леонид Семёнович Покровский. Остролицый, сухой, поджарый, он чем-то напоминал тайное холодное оружие – стилет. И не дай бог, кто-то видел холодный блеск этого обнажённого металла. Хорошего он ничего не предвещал. Неторопливый, но с цепким взглядом, немного медлительный, даже сонный, он преображался в бою. Превращался в заряженный сгусток энергии, который, как леопард, неожиданно нападал из ниоткуда и исчезал в никуда, оставляя умирать на солнце обескровленного противника. Прекрасно знал приёмы рукопашного и близкого боя. Этой науке он обучал тех, кто был у него под началом. Очень любил русские народные песни, которые знал в великом множестве и сам превосходно исполнял. Он был настоящей находкой не только для Европейского легиона, но и всего корпуса Луиса Боты. Дерзкие и молниеносные атаки на позиции англичан не раз качнули в пользу буров чашу весов не одного сражения, спасли не одну бурскую жизнь.
Разведкой в легионе руководил бывший подпоручик Белгорайского резервного полка Евгений Фёдорович Августут. Но это, видимо, был тот самый резервный полк, который более походил на знаменитый Засадный полк Сергия Радонежского. Его вступление в битву в ключевой момент и предопределило исход Куликовского сражения. Происходивший из крестьян Курляндской губернии, он, как и большинство её жителей, был немногословен и молчалив. Но почему-то всегда знал всё, обо всём и обо всех. И не только о положении дел в армии буров, но и о том, что творится у англичан. Откуда он получал сведения, было непонятно даже старшим офицерам, но они и не задумывались об этом. Информация, которая исходила от Евгения Фёдоровича, была всегда самая достоверная и самая надёжная. Данным, которые он озвучивал, можно было безоговорочно доверять, воевать и одерживать победы!
Благодаря этим людям воинское мастерство бойцов Европейского легиона было всегда на должной высоте. Среди расхлябанности бурских частей отряд из двухсот двадцати пяти русских добровольцев выделялся особо. И не только внешне, но своими ратными делами и сложностью уже решённых боевых задач. Чёткая и ясная структура всех связей сверху донизу, неукоснительное соблюдение воинской дисциплины, личное мужество «легионеров» превращало Европейский легион, построенный по лекалам русской армии, в великолепную и боеспособную единицу. Послать на дело Европейский легион – означало одержать победу точно и наверняка. В самой трудной ситуации, зачастую в невероятных условиях, всегда находилось неожиданное с точки зрения обычной военной науки решение боевой задачи. Но как известно: один в поле не воин, а путник.
Но тогда об этом даже и думать не хотели. Бьём англичан, а вскоре и вовсе победим!
Более плотный и цепкий Цыганков значительно преуспел в рукопашном бою. И никто так не мог подкрасться к позициям англичан и снять часового, как Пётр.
– Никак не могу понять, как ты это делаешь? Как это у тебя получается? – в очередной раз восхищался и допытывался Семенов.
– Только тебе скажу, – заговорщицки понижал голос и наклонялся к уху Владимира Пётр. – Мой дед из пластунов.
– Пластунов?
– Были у казаков Черноморского войска особые отряды, которые шастали пёхом по округе и закоулкам, добывали важные сведения или же тихо обезвреживали посты и целые заставы у противника.
– Это
