Андрей Буровский - Орден костяного человечка
— Без угля… — минута задумчивости. — Нет, без угля не проживем.
— Вот видите. А дрова вместо угля заготовить — их тоже надо возить…
— Никогда мы дровами не топили, только углем…
— Тогда уезжать надо отсюда!
— Так ведь не на чем.
— Тьфу ты! У вас получается, что везде безнадега, делать нечего и ни здесь жить, ни уехать никуда нельзя. Что же делать?!
— А ничего не делать. Может, потом что-то сделается, и получше…
— Что именно?
— А кто его знает?
Помолчали. Тетка наблюдала за Володей без особого даже интереса, без каких-то ярких эмоций. Просто надо же на что-то смотреть, и само собой смотрится на самое яркое, самое подвижное пятно вокруг, в достигаемых глазом пределах. Так лягушка реагирует на движущихся насекомых, не реагируя на все неподвижное вокруг. Тетка могла бы стоять и смотреть так, наверное, довольно долго.
— Ну ладно, я пройду до Тигилеевых… Говорите, пятая изба отсюда?
— Пятая… что?
— Пятая изба… Ну, пятый дом.
— Ах, дом… Ну да, пятый дом, отсюда видно.
И правда, был виден покрашенный недавно домик, подметенная перед ним земля. Володя кивнул, закинул на плечо рюкзак, пошел.
— Молодой человек! Молодой человек!
Володя обернулся.
— Молодой человек! Вы правда муки привезете?!
— Привезем. Если не завтра, то послезавтра.
Тетка сглотнула слюну. «Да она же голодная!» — неприятно поразило вдруг Володю. Сразу-то он не сообразил, а то-то здесь столько разговоров о муке! Надо было сбегать на курган, отдать ей хоть сухарей…
Но он стоял уже перед калиткой на чисто выметенном пятачке, и на него лаял — не хрипел, показывая зубы, а всерьез лаял мохнатый крепкий пес на цепи.
— Здравствуйте! Вы из экспедиции?
От одного из сараев шла хозяйка. Шла босиком по утоптанной, удобной для ходьбы земле двора, в цветастом свободном платье, звеня украшениями на запястьях и на шее. Красивая женщина средних лет с типичной внешностью хакаски: монголоидное лицо и яркие светло-коричневые глаза почти без третьего века, мало отличимые от глаз европейца.
— Здравствуйте… Неужели сразу видно, что я из экспедиции?
— Конечно, видно. Что я, экспедишников не видела?! И машина у вас характерная. А если вы будете картошки просить, то у нас много нет…
— Много нам и не надо, нам бы ведер пять… больше на супчики.
— Пять ведер дам. Обратно поедете, заезжайте.
— А говорят, здесь картошка не родится…
— Возле поселка — конечно, не родится. Какой дурак разводит огород там, где надо баранов пасти? Тут же земля какая? Почти нет гумуса. А к июлю и влаги совсем нет, земля на огороде в пыль превращается. Конечно, нет тут никакой картошки!
— У вас же есть.
— У меня есть, потому что я в тайге сажаю. Вот, десять километров, и можно хоть сады разводить, хоть огороды. А здесь, в долине, нужно разводить овец и лошадей.
— Что же другие тут картошку сажают? И лошадей не разводят?
— А потому, что они нездешние… Про освоение целины слыхали?
— Слыхал.
— Вот ее тут и осваивали. Сколько лет формировалась почва в долинах, знаете? Мне в Абакане один ученый говорил — десять тысяч лет формировалась. Как ледник на север отступил, так и начала почва нарастать. Когда целину осваивали, привезли сюда население… Людей привезли со всей страны. Многие так вообще в деревне никогда не жили, сельским хозяйством не занимались, а кто и занимался — в других краях… Да вы заходите, заходите! Меня Людмилой зовут, а вас?
— Меня Владимиром.
Володя присел на лавочке, выкрашенной в синий цвет. Людмила села рядышком, красиво подвернув под себя ногу. Володя еще раз подивился, до чего идут ей эти серебряные украшения — и браслеты на руках, и гривна на шее. Шел ей и легкий запах духов, и аромат крепкого женского тела, словно прогретого солнцем. Давно он не говорил с женщиной, примерной ровесницей. Вот так, свободно и легко.
— Значит, Володя… А по батюшке? Вы же ученый.
— Давайте попросту — Володей. Расскажите лучше, как тут целину осваивали, — немного слукавил Володя.
— Ну как… Завезли случайных людей, распахали эти несколько сантиметров. Раньше ветры унести почвенный слой не могли, потому что корни трав мешали. А теперь как раз в мае, когда ветра сильные, почва и обнажена. Вот и унесло почву.
Людмила искоса, не без иронии поглядывала на Володю, может, считала его разговор таким способом знакомиться? Не может быть, чтобы ученый человек не знал таких простых вещей… Но Володя и правда не знал!
— Неужели сразу всю и унесло?
— Не сразу и не всю… Три года подряд в зерне тут по уши ходили. Не хватало машин, чтобы вывезти, на станциях зерно кучами лежало — не хватало мешков. И лежало до зимы — вагонов не было. А за три года все и унесло, что копилось десять тысяч лет. На четвертый год урожая почти не было, на пятый — не было совсем. Стали тут опять баранов пасти…
— Ага. И кормить комбикормами из Красноярска, — блеснул эрудицией Володя.
— Ну, если вы и это уже знаете, то вы, считайте, знаете все! И нечего деревенскую бабу мучить!
— Вовсе я не все знаю. Ну, согласен — подставили людей. Совсем для другого они ехали, и поступили с ними плохо. Все это я признаю. Но почему они, эти люди, не могут понять, что картошку нельзя сажать в долинах, у самого поселка? Или почему не проведут канаву для орошения? Вон же, ручеек под боком!
— Не понимаете? Странно… Раньше ведь тут все привозное было, и все начальство давало. Нет корма для баранов? Привезут из-под Красноярска. Не родит земля? Поставим установку для искусственного полива. Не умеешь сам чесать и мыть шерсть? И не надо! Вот тебе пункт, сдавай шерсть с чистой совестью! Самому думать ни о чем не надо, благодать. А вот как все это кончилось — и взвыл народ. Беспомощные они тут. Или переселятся постепенно в другие места, или погибнут. Тут же и впрямь делать стало совсем нечего: зарплаты не платят, купить ничего нельзя, образование детям дать негде… Тоска!
— Делать тут ничего нельзя… Но ведь жили же тут люди! И делали что-то, и жили не так уж плохо…
— Жили, да не тут, делали, да не так. Делать здесь много чего можно, если, конечно, умеючи. Там, где вы копать будете, до сих пор из земли столбы торчат, не заметили?
— Заметил… только копать мы не будем.
— Как не будете? Вы же приехали — и сразу на курганы!
— Долгий разговор, Люда, но у нас совсем другие цели. Копать мы будем очень мало.
— А какие цели, если не секрет?
— Нет, не секрет, но вы сначала мне про эти столбы расскажите! А то очень уж загадочно…
— Да что загадочного-то? Дед мой там жил.
