Экс на миллион - Greko
Появились добровольные помощники войскам. Их тут же прозвали черносотенными дружинами. Оружия им не дали. Послали разбирать баррикады в помощь пожарным и дворникам.
Все это я узнал позже. А пока, пользуясь наступившей рядом с домом тишиной, решил позаниматься с гирями. Слишком засиделся в комнатах. Утомился, ожидая непонятно чего. Тело просило нагрузки, чтобы кровь веселее побежала по жилам.
— Восемь, девять… — считал я вслух, выполняя свинги. Пошел уже второй подход.
Затрещали доски, перекрывавшие свету доступ в комнату. Какая-то мразь отрывала их с непонятной целью. Пограбить решили? Ну-ну. Я поставил гири на пол под подоконником и пошел вооружаться. Когда вернулся, досок на окне уже не увидел, зато расслышал на улице дикие крики. Подскочил к окну.
Большая толпа, человек двадцать, метелила моих ребят с сопением и криками «Бей жиденка!». Изя уже валялся на земле с окровавленной головой. А Ося стоял над ним на одном колене, прикрываясь руками и не давая добить друга. На него сыпались не очень уверенные удары железных палок, обрезков труб и кастетов. Больше бестолковых, чем смертельных. Слишком густой была толпа. Слишком мешало друг другу это странное сборище разномастных типов. Кто в полушубке, кто в женской вязанной кофте, кто в армяке кучера с оторванной сзади полой.
Озарение пришло сразу, как только я увидел Радика среди нападавших. Жалкий татарин притащил дружков-приятелей поквитаться. Мои ребятки выскочили в переулок, услышав треск досок, и сразу попали под раздачу. Изя, ожидаемо, стал главным объектом нападения.
Я с силой рванул внутренние, все в морозных узорах, створки, разрывая в клочья оклейку. Распахнул внешние. Схватил первую гирю.
— На!
Черная гиря полетела в толпу, как ядро. Криков прибавилось. За ней пошла вторая, круша очумевшие головы. Следом прыгнул сам. Тесак в правой, браунинг в левой. Ворвался в толпу, раздавая удары и стреляя. У кого лом или дрын — тому пуля промежь глаз. У кого кастет — в того ткнуть ножом Боуи. От рубки воздержался на первых порах. Когда вертишься в толпе, укол широким лезвием сподручнее. Особенно, когда знаешь, куда половчее бить.
Выстрелы, отчаянные, а не радостные матюги, крики раненных, непонятный тип, не знающий ни страха, ни пощады — все это опрокинуло налетчиков, раньше пороха не нюхавших. И разбросанных по кровавому снегу мозгов — тоже не видавших. Секундная заминка — и уцелевшие, похватав пострадавших товарищей, бросились наутек из переулка. Надо признаться, очень вовремя. Самозарядный браунинг — шикарная вещь на короткой дистанции. Но патроны у меня уже кончились, да и останавливающее действие пули калибра 7,65 мм оставляло желать лучшего.
— Жив? — хрипло спросил Осю. — Что с Изей?
Изосим смотрел перед собой остекленевшими глазами. Взгляд его упирался в размозженную голову Радика. Изо рта татарина пар не вырывался. Мертвец.
— Ося, очнись! Не время зависать! Жмуров, что ли, не видал?
Осю вырвало на снег. Он силился подняться, но рука то и дело оскальзывалась.
— Это, это… — зачастил он, оставив попытки подняться и указывая на бывшего дворника.
Я схватил его за шиворот и поставил на ноги.
— Ося! Некогда тупить. Нужно все здесь прибрать. И Изю спасать.
Напоминание о друге переключило в Осе режим с паузы на медленную перемотку. Он склонился над нашим товарищем.
— Дышит!
— Хватаем его и потащили в дом.
Хватаем — сильно сказано. Ося плелся за мной, придерживая Изины ноги и шатаясь.
Ввалились в дом, в половину Марьи Ильиничны. Я опустил еле дышавшее тело на стол. Подскочили женщины. Завыли в голос.
— Промойте ему раны кипяченой водой, — попросил я. — И попробуем разобраться, что да как.
— Ой, дура я, дура! Еще ругалась, что не идете на баррикады, — заголосила наша хозяйка. — Что же с вами мальчики? Кто посмел?
— Во всем виноват дворник, Марья Ильинична, — устало и нехотя ответил я.
Глава 12
Каждый должен заниматься своим делом
С Изей дела обстояли не важно. Точно сотряс, гематомы на башке и, похоже, закрытые переломы. А Ося отделался легким испугом. Треух на голове спас. И накинутый на плечи полушубок с подбитыми ватой плечами. Предплечья у него посинели, но руками мог шевелить. И ногами. Когда в чувство пришел. Беспокойство за друга вернуло его к жизни. Вид Изиной разбитой головы и жуткого отека на пол-лица заставил позабыть на время страшные картины разлетающихся чужих мозгов. Чем я и воспользовался, чтобы придать ускорения двигательным функциям потрясенного парня. Обошёлся одними словами, хотя были мысли о леще животворящем.
— Изосим, хорош глазеть на раны! Доктор Изьке нужен. И я знаю, куда податься. Тут недалече.
— Ты оставишь нас одних? — по-английски спросила Анна. С вызовом и сверкая глазами.
— Какой у меня выбор? — парировал я тихо и твердо.
— У тебя рубашка в крови. Переоденься!
Моя любовница брезгливо или недовольно поджала губы и сморщила свой лобик, что мне категорически не нравилось. Как старушка, право слово. Есть такие девушки в разных селеньях — молодые, а лоб в морщинах, когда эмоции захлёстывают.
Не желая вступать в ненужные препирательства, я умчался заметать следы, накинув бекешу поверх испачканной рубашки. Поманил за собой Оську. Поручив ему заново заколачивать окно, прибрал гирьки свои смертоносные, летучие. И под аккомпанемент ритмичного стука молотка затащил во двор трупы, все четыре оставшихся тела, включая дурного дворника. Попозже выкину их где-нибудь на углу. Судя по всему, такого «добра» по Москве сейчас хватало с избытком.
Споро добежал до перекрёстка и выглянул. Обычно оживленная, Пречистенка поражала безлюдьем с редкими солдатскими патрулями. Рельсы заметены. Снег почернел. Неподалеку жгли остатки разломанных вывесок, спиленные огромные трех- и одноствольные телеграфные столбы, останки экипажей, звеньях заборов. Пепел разлетался и накрывал арбатские переулки.
«Как не ныкайся, здесь я Изю не пронесу. Или на старых „гостей“ наткнусь. Или на солдат. Я что, армейских не знаю? Да меня мигом схватят с таким-то грузом на руках».
Твердо решил для себя, что Изю нужно доставить к Плехову. Значит, нужно изыскать возможность пробраться вдоль четырех кварталов. Или насквозь. Последнее — сомнительно. Ворота, калитки всех домов заперты. Все обыватели, как и мы, отсиживаются по домам за глухими заборами.
«По Остоженке двинем. Там, вроде, не стреляли».
— Ося! Сейчас берем Изю и тащим его к доктору. Я понесу на руках. Ты впереди. Дистанция метров двадцать. Если патруль или непонятная группа людей, сразу возвращаешься назад, и думаем, как
