Луи Буссенар - Капитан Сорвиголова
Расстояние, отделявшее велосипедистов от Якобсдаля, сокращалось буквально на глазах. Но в окрестностях этого городка дорога, к несчастью, оказалась истоптанной и изрытой стадами, и молокососам пришлось замедлить ход.
Внезапно велосипед Жана попал в засыпанную пылью яму, заднее колесо занеслось на полном ходу, и Сорвиголова, подскочив в воздух, перекувырнулся и, пролетев метров шесть, растянулся в грязной выбоине.
Фанфан, наткнувшись на валявшийся посреди дороги велосипед, также перемахнул через руль своей машины и после невообразимого кульбита растянулся рядом со своим командиром:
— Видал? Вот так падение — блеск!
ГЛАВА 5
Отчаянная схватка. — Истребление людей и лошадей. — Замечательный стрелок. — Потерянный кончик уха. — Последний улан. — Напоминание майору Колвиллу. — Якобсдаль. — В путь!
Все перемешалось в неописуемом беспорядке — руки, ноги, ружья, сумки. Фанфан, с обезьяньей ловкостью вскочивший первым, нашел в себе силы позубоскалить:
— Ничего страшного!.. А знаешь, я вообще, наверное, резиновый.
Сорвиголова с трудом поднялся на одно колено, тяжело перевел дух и провел рукой по лбу.
— А меня так хватило по голове, — признался он, — что в глазах будто миллионы электрических лампочек засверкали.
— Ничего не развинтилось, а, хозяин? — спросил Фанфан с какой-то особой, нежной и простодушной тревогой.
— Чепуха! Разве можно в наши годы бояться таких пируэтов! — ответил Жан.
Обе конные группы соединились, и теперь уланы неслись во весь опор единым отрядом. Их была целая дюжина, и они не сомневались, что в два счета покончат с мальчишками, потерявшими, как им казалось, способность к сопротивлению.
Сорвиголова собрал все свои силы.
Скинув с плеча винтовку, прицелился в улан, которые, припав к холкам своих коней, с копьями наперевес летели прямо на них.
— Не стреляй! — бросил он Фанфану.
Читатели «Ледяного ада» помнят, вероятно, каким замечательным снайпером стал Жан Грандье в Клондайке благодаря урокам одного канадца. Уланы скакали по четыре в ряд, и столько же прозвучало выстрелов, частых, как бы слившихся в один: крр… — точно полотно разорвалось, и первая четверка грохнулась оземь с раздробленными черепами.
Кони второго ряда инстинктивно отскочили в сторону, чтобы не раздавить упавших, но лошади убитых продолжали мчаться вперед и без седоков. Одна из них гнедая, с темно-каштановыми манжетами у копыт и с белой звездочкой на лбу стремглав бежала по дороге, грозя наскочить на велосипеды и раздавить обоих молокососов.
Грянул пятый выстрел. Пуля попала точно в центр звездочки, и бедное животное тяжко рухнуло в двадцати шагах от велосипедистов.
— Черт возьми, вот это меткость! — пробормотал Фанфан, такой же спокойный под огнем, как и его командир.
Англичане обрушили на молокососов потоки брани, которые, однако, произвели на них не большее впечатление, чем карканье ворон. Уланы уже не решались на лобовую атаку и двинулись на противника с флангов. Их строй напоминал острый угол, вершина которого как бы упиралась в мальчишек.
Сорвиголова с невозмутимым спокойствием навел ружье сначала на правофлангового головного кавалериста, затем — на левофлангового. Он стрелял, как охотник, бьющий дуплетом по куропаткам. Оба солдата упали, даже не вскрикнув и не взмахнув руками.
Шесть всадников и одна лошадь уложены семью пулями! Есть от чего прийти в ужас!
Впрочем, в Клондайке Сорвиголова превзошел и это достижение, когда во время полярной ночи истреблял волков, целясь в единственно видневшуюся мишень — сверкавшие фосфорическим блеском глаза хищников.
Снайпер протянул Фанфану свою винтовку с опустевшим магазином:
— Дай твою!
Снова ощутив в руках надежное оружие, Сорвиголова вздохнул с облегчением.
Англичане на мгновение заколебались. Да и понятно: они желали поохотиться за двумя подозрительными велосипедистами, позабавиться излюбленной своей игрой в охоту на кабана, а напоролись на двух молодцов, которые в одно мгновение уничтожили шестерых улан.
Предпринятая кавалеристами новая атака опять не удалась: двое ближайших к молокососам улан попытались на полном скаку пронзить их пиками, но те оказались слишком коротки, а пущенные в карьер кони вихрем пронеслись мимо юнцов.
Просиявший Фанфан показал уланам нос:
— Проваливайте-ка вы со своими палками от метлы! Они годны только на то, чтобы сшибать с деревьев орехи да яблоки!
— Погоди еще радоваться, — заметил Сорвиголова.
— Думаешь, они вернутся?
— Ничуть не сомневаюсь. Всей душой ненавижу их, но в мужестве им не отказываю.
— Значит, по-твоему, им мало полученной взбучки?
— Да. А вот и доказательство… Ложись!..
Сорвиголова, столкнув в канаву товарища, распластался рядом с ним.
И вовремя! Грянуло шесть выстрелов. Взвились столбики пыли, взлетели осколки камней.
— Ба! — торжествовал Фанфан. — Да что они, ногами, что ли, стреляют?.. Точь-в-точь как я!
Убедившись, видно, что конной атакой ничего не добьешься, уланы отъехали метров на триста, спешились и, укрывшись за конями, открыли огонь. Весьма неосторожный ход, когда имеешь дело с таким стрелком, как Сорвиголова!
Глубокая выбоина, прорытая бурскими повозками, служила не хуже траншеи. Сорвиголова, не обращая внимания на град пуль, которыми осыпали их англичане, прицелился в одну из лошадей противника чуть пониже уха. Конь вздыбился, прежде чем упасть, и приоткрыл скрывавшегося за ним солдата. И в следующий миг улан с пробитым лбом опрокинулся навзничь.
— Всего пятеро осталось! — завопил Фанфан, но тут же вскрикнул: — Ужалили!.. — Он неосторожно приподнял голову, и пуля сняла, как резцом, мочку его правого уха. — Да ты не волнуйся, сущие пустяки!
— Пора кончать! — отозвался Сорвиголова.
Уланы, легкомысленно опустошив магазины своих винтовок, прекратили на время огонь. Но пока они наспех, торопливо роясь в патронташах, перезаряжали ружья, Сорвиголова успел перестрелять их коней. Ни одна лошадь не падала сразу. Все они бились, поднимались на дыбы и отскакивали в сторону, лишая солдат укрытия.
Один из пяти остававшихся в живых улан, стоя на колене, прицелился в молокососов. Но Жан успел опередить его, и, пораженный меткой пулей, тот опрокинулся навзничь.
— Теперь только четверо! — восторженно крикнул Фанфан, зажимая рукой кровоточащее ухо.
Драма длилась не более пяти минут. Уцелевших улан охватил несказанный ужас. Если бы у них были кони, как охотно бросились бы они наутек! Но безвинным животным досталось сильнее людей: они были перебиты все до одного.
