Жестокий брак. Как мы влюблялись, женились и ревновали на протяжении веков - Ника Марш
Брак без царского (императорского) дозволения мог завершиться весьма печально. Князь Михаил Алексеевич Голицын узнал это на себе. Когда скончалась его супруга, дворянка Марфа Хвостова, мужчина отправился за границу, где ему приглянулась молоденькая итальянская красавица, дочь трактирщика. Отношения можно было бы и не оформлять (кого бы удивила амурная история в XVIII столетии?), однако Голицын не только взял девушку в жены, но еще и принял католичество. Не подозревал князь, что новая императрица, Анна Иоанновна, к иноверцам не расположена.
Дочь царя Ивана V, ставшая русской императрицей, была женщиной непростого характера. Отмечали ее резкость, нетерпимость и хитрость. В 1738 году она приговорила к сожжению купца Боруха Лейбова из Смоленска, который посодействовал обращению в иудаизм капитана Возницына. Получив известие о том, что представитель славной и древней династии Голицыных поменял веру и привез жену из Италии, она обвинила князя в вероотступничестве. Брак аннулировали, судьба девушки неизвестна – по одним сведениям, она умерла, по другим – была отправлена в изгнание. Самого же князя ждала унизительная роль шута при императрице. «Квасник» – так отныне называли Голицына. Затем Анна Иоанновна закрепила «дурацкий статус» князя, женив его на своей карлице. О том, что в честь события построили дворец изо льда, многие знают из произведения «Ледяной дом».
Итак, жена для знатного человека – не выбор сердца, а в первую очередь выбор семьи для сохранения/поддержания статуса, обретения новых богатств или связей. Нередко все контролировалось лично императором. Анна Ягужинская – только один из примеров. Девушка вышла замуж по велению Петра I, стала матерью, но, когда у ее супруга на примете появилась другая кандидатура, Анну обвинили во множестве недостойных поступков и настояли на ее отправке в монастырь. Глазом не успели моргнуть, как Ягужинский повел под венец другую. Ну что ж, у него был пример перед глазами – сам государь избавился от первой супруги таким же образом. Заточил Евдокию Лопухину в обители, невзирая на ее возражения. Без вины сделали царицу виноватой…
Правительница Елизавета Петровна настояла на браке своей наперсницы Мавры Шепелевой из расчета сделать ей приятное – в женихи избрали графа Шувалова. Императрица Мария Федоровна пожелала пристроить замуж осиротевшую Дарью фон Бенкендорф. Пятнадцатилетняя девушка предназначалась графу Аракчееву, близкому другу цесаревича Александра (впоследствии императора Александра I), а тот старания государыни не оценил и попросил избавить его от такой чести. Мария Федоровна была оскорблена высокомерием графа. Царедворцу пришлось узнать, что такое высочайший гнев…
Екатерина Скавронская[104], дальняя родственница императора Павла I, тоже была выдана замуж, чтобы осчастливить князя Петра Багратиона. Таким образом русский государь желал выразить свою признательность военачальнику за его верную службу и блестящие успехи. Шестнадцатилетняя графиня была белокурой красавицей и к тому же влюбленной в Павла Палена, но возразить правителю никто не посмел.
Считалось, что Багратион обожал молоденькую и очень привлекательную супругу. Однако Екатерина шла под венец с глазами, красными от слез. Она плакала всю ночь напролет и даже утром, когда ее волосы убирали бриллиантовыми брызгами, роняла слезинки. Родная сестра Екатерины была потрясена не меньше, хотя ее-то как раз вполне устраивал этот брак. Дело в том, что обе девушки испытывали чувства к красавцу Палену.
Обвенчали молодых 2 сентября 1800 года в церкви Гатчинского дворца в присутствии Павла I и его супруги. Отныне Багратион стал родственником самому императору. В Гатчине прошел и медовый месяц супругов, а затем каждый из них зажил в соответствии с нормами того времени – князь большую часть времени проводил в служебных разъездах, его жене полагалась блистать при дворе. Уж в чем-чем, а в красоте и в умении подать себя Екатерине Багратион равных не было…
Почему-то принято считать, что князь был совершенным солдафоном, который мало времени посвящал светским удовольствиям. Возможно, слух пошел от графа Александра Ланжерона[105], изрядно «прошедшегося» по паре в мемуарах. Дескать, невеста была хороша, а вот жених поистине ужасен. Она – мила и любезна, он – прирожденный солдат. Это нисколько не соответствовало действительности. Петр Багратион посещал придворные балы и считался человеком учтивым, прекрасно воспитанным и способным кружить головы. Он сумел вызвать самое нежное чувство у сестры императора Александра I Екатерины Павловны… Жена не любила его, а великая княжна не сводила влюбленного взгляда.
Как и многие хорошенькие женщины того времени, Екатерина Багратион жаждала блеска, который супруг не мог ей обеспечить. Ее семья Скавронских-Литта принадлежала к богатейшей знати, и девушка выросла среди подлинной роскоши. У князя же даже не было собственного дома – они снимали в столице чужой. Многие аристократы поступали так же, тот же Александр Сергеевич Пушкин постоянно переезжал на съемные квартиры… Только у настоящих богачей, людей исключительного положения, имелись свои особняки и дворцы. А иногда и несколько, как у князей Юсуповых. Собственно, это стало одной из причин крайне холодного отношения Скавронских к новообретенному зятю: если бы не каприз императора Павла I, их очаровательная Катишь могла бы найти себе куда более состоятельного мужа.
Кроме того, княгиня не умела жить экономно. Ее траты плюс расточительность мужа привели к крайне плачевному положению молодой семьи.
«Мне прекрайняя в них нужда, – писал князь представителю государственного казначейства Трощинскому в феврале 1802 года с просьбой выделить ему деньги, – хоть 30 тысяч рублей».
Неудовлетворенность жизнью толкала Екатерину Багратион к постоянной перемене мест. Позже ее так и назовут – «блуждающая княгиня». Усидеть на месте, в одном доме или в одной стране, продолжительное время, казалось, она не имела никакой возможности. Постоянно перемещалась по Европе и начиная с 1805 года уже находилась за границей неотлучно.
«Золотистые волосы, алебастровая кожа», – с восторгом писал о княгине великий немецкий писатель Гёте. Она сводила с ума, очаровывала. Восхищенные ее красотой были везде, где бы женщина ни показывалась… За смелость нарядов Екатерину прозвали «обнаженным ангелом» – она взяла привычку носить столь низкое декольте, столь прозрачные платья (по моде, но даже ее довела до абсурда!), что казалась совершенно нагой. В начале XIX века не нашлось бы дамы более обсуждаемой и осуждаемой, чем жена князя Багратиона. Великолепная Элен Курагина из романа «Война и мир» отчасти «списана» Толстым с нее. Конечно, граф использовал множество персон в качестве прототипов, но манеру героини одеваться он явно позаимствовал из биографии княгини.
А что Багратион? Он многократно предлагал жене вернуться. Умолял сделать шаг назад. Да, у них не сложилась семейная жизнь, но их
