Приказано молчать - Геннадий Андреевич Ананьев
– Еще – взяли! – натужно прохрипел кто-то за спиной Борисова.
Голос ему показался знакомым, он оглянулся и узнал старшину заставы Исаева. Веялка пошла быстрее, и вот наконец стало легче дышать – горящая крыша осталась позади. Но они продолжали катить веялку подальше от огня.
Кто-то громко крикнул: «Берегись!» Часть крыши рухнула. Раздались крики придавленных и обожженных людей. Все кинулись растаскивать горящие стропила, чтобы спасти людей и зерно. Людей вынесли, загоревшееся кое-где зерно раскидали и залили. Пожар затихал.
Все ближе и ближе к току подбиралась темнота, вот она охватила весь ток, и в этой темноте чернели, как клыки огромного хищника, каменные столбы, а чуть в стороне чернел похожий на жирафа зернопогрузчик. У зернопогрузчика старший лейтенант Малыгин в кителе, прожженном в нескольких местах, в фуражке, сдвинутой на затылок, тоже прожженной, разговаривал с председателем колхоза Петром Григорьевичем Тереховым. Борисов подошел к ним.
– На трудодни раздадим, а семян нет – покупать придется, – сокрушался председатель. – Стукнет по карману. Шесть человек из строя вышли. Сколько пролежат в постели? Хорошо хоть – все живы…
– Почему загорелось, не выяснили? – прервал Терехова Малыгин.
– Думаю, подожгли. Крыша загорелась. Сторож ужинать уходил. Он первым и увидел, когда возвращался. Тревогу поднял.
– Кто же мог? – недоуменно спросил Малыгин.
– А кто его знает… Вы границу покрепче перекройте.
– Начальник всех на ноги поднял. Сам следовую полосу проверяет.
– Заметил – мало здесь ваших. Смотрите. Нужно будет, поможем.
– Хорошо, Петр Григорьевич. Сторожа накажите. Других предупредите. А сейчас – нам пора. – Малыгин попрощался с Тереховым и повернулся к Борисову: – Тоже на заставу?
– Фуражку у Капалина оставил…
– Завтра возьмете.
Старший лейтенант направился к машине, возле которой собрались солдаты и, тихо переговариваясь о случившемся, курили.
– Все?
– Так точно! – ответил старшина Исаев.
– Поехали.
5
Борисов сидел на небольшом валуне у обложенной камнем могилы и смотрел на заржавевшую звезду. В ущелье было, как всегда, сыро и сумрачно. Над головой кружили, каркая, вороны. Было немного жутко.
Лейтенанта раздражало карканье ворон, разочаровался он и осмотром ущелья. Единственное, что заметил Борисов на почти отвесных темно-коричневых скалах с острыми зубцами и широкими трещинами, – это соломины и перья. То были гнезда ворон; вороны вылетали из этих трещин, кружились над головой, садились на скалы и, снова взлетая, каркали. Лейтенант собирался внимательно смотреть подножье горы, где ее огибала речка, но идти туда ему не хотелось. Он устал.
Вчера, после пожара, когда он вернулся с Малыгиным, Исаевым и солдатами на заставу, майор Рудков тут же послал и его, и всех приехавших с ним, на границу. До самого рассвета вся застава была на ногах, инструкторы с собаками беспрерывно проверяли следовую полосу, на участках, где кто-либо мог пройти незамеченным, залегли пограничники.
Перемена, происшедшая с майором Рудковым в ту ночь, немного удивила лейтенанта. То же спокойствие, та же уверенность, но лицо было другим – сосредоточенным, озабоченным. А утром, когда почти все наряды вернулись с границы и доложили, что никаких признаков нарушения не замечено, когда вернулся инструктор с собакой, посланный к току после пожара, и тоже доложил, что вокруг тока все испытано и никаких подозрительных следов там определить не удалось, майор Рудков вызвал дежурного по заставе.
– Вышлите наблюдателя на вышку, остальным – отбой!
– Есть!
Подождав, пока дежурный выйдет из канцелярии, Рудков обратился к Малыгину и Борисову.
– Зря шум подняли. Вряд ли это поджог. Какой-нибудь разиня окурок бросил – вот и пожар. Сосну я часок-другой, нужно и нам.
– Я другое предлагаю, – ответил Борисов майору. – Следов банды тоже не могли обнаружить. Где-то ведь она прошла, где-то пережидала? Может быть…
– Все может быть, лейтенант, но я верю фактам. А факты таковы: следов нарушителя границы нет. Не было их вчера, не было позавчера, нет и сегодня.
– Я все же пойду в ущелье. Позавтракаю и пойду.
– Стоит ли?
Сейчас Борисов смотрел на зержавевшую звезду и вспоминал события минувшей ночи, слова Рудкова и начинал уже сомневаться в правильности своего предположения. Подножие горы, берег реки и водопад все же он решил осмотреть. Если и там ничего не удастся обнаружить, то придется снова идти в село и поговорить со старожилами, которые хорошо знают местность и могут подсказать, где пережидала несколько дней банда.
«Нужно тщательно осмотреть водопад», – как бы убеждая себя, подумал лейтенант и встал.
Нахоженной тропы к водопаду не было. Весь склон горы был покрыт мягкой травой, перевитой длинными тонкими и твердыми, как проволока, колючими побегами ежевики. Ближе к речке – редко разбросанные невысокие, чем-то напоминающие перекати-поле, только красно-сизые от созревшей ягоды кусты барбариса. За этими кустами – густой тальник.
Борисов излазил весь склон горы, внимательно осмотрел каждый камень, обошел каждый барбарисовый шар, но ничего не нашел. Он проголодался и пожалел, что не взял с собой поесть, однако идти на заставу, не закончив осмотра берега реки, не хотел. Наконец, пробившись через густой тальник, Борисов вышел к водопаду.
Большой черный камень перегородил почти всю реку. Между камнем и противоположным берегом, тоже каменистым, образовалась небольшая щель, в которую врывалась струя воды. Часть же реки спокойно перекатывалась через камень и тонкой пеленой, образуя навес над камнем, падала с саженной высоты в глубокую тихую заводь. Мелкие брызги водопада вспыхивали в лучах солнца разноцветными огоньками; солнце, пробив пелену воды, кусочками радуги лежало на мокром черном камне.
Полюбовавшись радугой и напившись воды, лейтенант стал осматривать прилегающую к водопаду местность, берег реки. Никаких следов. Только за пеленой падающей воды, метрах в двух от берега у самого камня, на зеленой плесени, покрывающей гальку, он заметил след, похожий на отпечаток босой ноги. Отпечаток был нечеткий, и Борисов, чтобы рассмотреть его, вплотную подошел к водопаду и пронырнул через тонкие струи воды.
Перед ним был действительно след – след взрослого человека. Сидя на корточках, он стал внимательно изучать каждый сантиметр мокрого дна. Холодные брызги барабанили по шинели, падали на шею, скатывались за воротник. Не замечая этого, Борисов взглядом прощупывал дно воздушного мешка. Вот он увидел, ближе к берегу, еще один след и передвинулся к нему. Здесь воздушное пространство стало уже, и струя воды начала падать на спину. Борисов прижался к камню и на четвереньках пополз к берегу. В метре от берега он увидел на толстом слое ила еще один след – четкий след босой ноги человека, а рядом такой же четкий отпечаток руки. Заметил он и то, что основание камня неплотно подходит к берегу, образуя узкий треугольник.
Вода здесь почти не образовывала воздушного мешка, она скатывалась между камнем и
