Александр Прозоров - Царская сабля

Однако же после целого месяца упорных стараний нужного трактата боярский сын так и не нашел. Книжных лавок в Москве, конечно же, хватало с избытком – однако в монастырских продавались только молитвенники, жития святых, часословы да нравоучительные наставления, а в светских – лишь скабрезные побасенки про похождения латинянских монахов и петрушек, девичьи слезливые сказы да всякого рода страшилки о болотной нежити.

Посему, отстояв в воскресенье, в день Иоанна Предтечи[21], службу в Богоявленской часовне, Басарга отправился домой дальней кружной дорогой, благо особых забот у него на княжеском дворе не имелось.

Москва была огромна, и каждая такая прогулка открывала ему новые улицы, новые храмы и новые лавки, обещавшие новую надежду. Вот и в этот раз, обойдя Кремль кругом и двинувшись в сторону Ярославских ворот, боярский сын быстро наткнулся на незнакомый узкий переулок, перетянутый парусиновыми навесами, свернул на него и вскоре обнаружил между прилавком шорника и звенящей скобяной лавкой узкий магазинчик, заставленный лубками, шуточными складнями и книжными стопками, по большей части из узких тетрадей с мягким переплетом.

– Чего боярин желает? – встрепенулась при виде покупателя скучающая в темном углу девица в темном платке и душегрейке, накинутой поверх толстой кофты с надставными широкими плечами. – Детишек сказкой повеселить, зазнобу сердечную развлечь али для себя почитать чего интересного?

– «Готский кодекс» я ищу, сестрица, – задумчиво ответил Басарга. – Да, вижу, здесь такого не найти.

– Да на что же они тебе сдались, боярин? – поднялась и подошла ближе торговка. – Тоска в них одна смертная. Токмо и пишут, как мечами да палками махать. И рисунки все – как мужики с руками задранными друг друга палками колют. Ты вот лучше «Девгениево деяние» возьми. Страсть какая интересная история! В ней про мужей храбрых сказывается, с сарацинами воюющих, да про любовь страстную, ради которой ханы, веру магометянскую отринув, в церквях православных крестятся. Али «Повесть об Акире» прочти, о мудростях египетских. Опосля любую княжну мудростью древней сразить сможешь. Коли же истории страшные больше по сердцу, так вот «Сказание о Дракуле» у меня имеется. Жуть такая в ней расписана, ввечеру лучше не открывать, ночью глаза сомкнуть страшно…[22]

– Ты читала «Готский кодекс»?! – в изумлении воззрился на купчиху боярский сын.

– Не, полистала токмо, – отмахнулась та. – Тягомотная она, читать нечего. Вот то ли дело сказание о Василисе Микулишне… Постой, боярин! Никак я тебя знаю? Лицо больно знакомое.

– Нет, не бывал я здесь никогда, – мотнул головой молодой воин. – У князя Воротынского я на службе, боярский сын Басарга Леонтьев.

– Княжич! – вдруг вскинулась торговка. – Вспомнила! Это же ты мне на Святках в любви сердечной поклялся да в тепле погреться звал. Что же ты к качелям-то не пришел, как обещал?! Я ведь тебя тама до сумерек ждала!

– Я обещал? – опешил от такого заявления Басарга.

– А то нет?! – вышла к нему из своего закутка торговка.

Боярский сын глянул в ее ясные голубые глаза, посмотрел на упругие щеки и маленький вздернутый носик и, наконец, начал что-то припоминать…

– Так ведь то ты меня позвала!

– Ага, вот и признался! – обрадовалась торговка. – Обещался, да не пришел.

– Ты это… – растерявшись, попятился от такого напора Басарга. – Не обещал я ничего!

– Экий ты… – остановилась купчиха. – Видом княжич, делом же рохля деревенская. Радоваться должен, что девица красная на тебя глаз положила, сердцем запала! Клясться должен, что искал каженный день после встречи первой, обнимать крепче, слова ласковые шептать… Постой! – вдруг с ехидством прищурилась она: – Да ты, может статься, бабы по юности своей еще и не касался ни разу?!

– Да я, я… – задохнулся от гнева Басарга.

Как ни крути, но был он все-таки боярином, пусть и не знатным, и возможностей имел поболее простых смердов. Однако же молодой воин вовремя сообразил, что хвастаться своими победами над дворовыми девками перед нахальной москвичкой будет как-то не с руки. Были и были. Ее-то какое дело?!

– Нету книги – так и скажи! Чего голову морочишь? – выдохнул он, развернулся и вышел из лавки.

– А ты попроси, боярин! – крикнула ему вслед торговка. – Хорошо попросишь, так и привезу!

Однако Басарга на бесстыжую девицу даже не оглянулся.

Боярский сын мерил улицу широким шагом, пугая прохожих суровым взглядом, которым привычно выглядывал лубочные лотки, но, однако, абсолютно ничего вокруг не замечал. Из головы отчего-то никак не шли голубые глаза. Только не сегодняшние, бледные и темные, а те, давнишние, рождественские. Смех молодой купчихи, румяные от мороза щеки, просвечивающие через пух платка волосы.

Не то чтобы срамница ему хоть чуток понравилась, но собой Басарга был решительно недоволен. Растерялся, сбежал, не нашел, что ответить… Разве же храброго воина такое достойно?

Да токмо девица же это обычная, а не сарацин с пикой! Того хоть саблей срубить можно, коли напирает, али на рогатину принять. А с девкою такой же буйной что сделаешь?

– Постой, боярин! Боярин Леонтьев, обожди!

Басарга замедлил шаг, обернулся. Перед ним, пытаясь отдышаться, остановился сероглазый незнакомец с острым лисьим лицом, короткой бородкой клинышком, в скромной горностаевой шапке и синем опрятном зипуне, опоясанном наборным поясом с ножами в залитых эмалью дорогих ножнах.

– Эк ты быстр, боярин, – мотнул головой человек. – За тобой прям не поспеть!

– Чего надобно? – Плохое настроение не располагало Басаргу к ласковым речам.

– Боярин Немеровский я, Михаил. Из угличских, – покачал головой служивый. – Парой слов хотел с тобой перемолвиться, да токмо места никак не находил.

– Коли хочешь, так и говори, – предложил Басарга.

– Чего на улице-то? – оглянулся по сторонам сероглазый. – Может, до Наливок прогуляемся, меду хмельного попьем да побеседуем не торопясь?

– Некогда мне по кабакам гулять, – отрезал боярский сын. – Хлопот много.

– Экий ты… – Ситуация боярину Немеровскому явно не нравилась. Не то это место, улица торговая, чтобы лясы долгие точить. Однако ждать другого случая он явно не мог. – Ладно, здесь так здесь…

Боярин снова оглянулся по бокам, отступил в сторону, к пахнущим селедкой пустым бочкам, составленным между мясными лавками и, понизив голос, поинтересовался:

– О вестях последних из Грановитой палаты ты уже слышал?

– Каких? – насторожился Басарга.

– Князь Владимир Старицкий к одру государя своего, брата по деду Иоанну Васильевичу, примчался. Ныне князья и бояре думские ужо крест ему целуют и в верности клянутся.