Виталий Гладкий - Подвеска пирата
Фон Фюрстенберг надеялся на помощь Швеции и Дании в войне с Московией, а Кетлер настаивал на сотрудничестве с Польшей и Литвой. В конечном итоге Фюрстенберг потерпел крах, а Кетлеру удалось временно стабилизировать военную ситуацию, и ведущая роль в политике ордена перешла к нему. Через территориальные уступки и переход тевтонов под протекторат Речи Посполитой ему удалось заключить союз с королем Сигизмундом II, а также Швецией. Как следствие, Вильгельм фон Фюрстенберг на ландтаге в Вендене вынужден был отречься от ландмейстерства в пользу Готхарда фон Кетлера.
Но он все равно сохранил ключевые посты в ордене. И в апреле 1560 года Фюрстенберг вновь стал главой большого комтурства[84] Феллина, который был сильной и важной крепостью. Это обстоятельство подействовало на самолюбивого Готхарда Кетлера словно красная тряпка на быка. И он не стал больше дожидаться подачек судьбы, а нанес удар фон Фюрстенбергу сам.
В августе 1560 года русские войска осадили Фелинн. Вильгельму фон Фюрстенбергу две недели удавалось держать оборону, но мятеж и измена наемников вынудили его сдать крепость. Фюрстенберг был взят в плен. Его отослали в русский город Любим. Дипломатические усилия Тевтонского ордена вызволить Вильгельма фон Фюрстенберга из плена ни к чему не привели. Еще бы — этим вопросом занимался лично Готхард Кетлер.
А человеком, поднявшим мятеж в крепости Фелинн, был лейтенант роты наемников, литвин... Гедрус Шелига.
— Почему не спрашиваешь, зачем я тебя вызвал? — Герцог бросил на Шелигу острый, испытующий взгляд. — Или неинтересно?
— Ваша светлость всегда ставит мне задачи, которые никто больше не в состоянии выполнить. Так что на этот счет я всегда спокоен. Меня больше интересует другое: сколько я за это получу? Помнится, ваша светлость мне кое-что обещали... Но воз и ныне там.
— Я всегда держу слово! Мыза[85] будет твоей.
— Не вижу грамотки на владение.
— Она у меня на столе. Сегодня же получишь. И даже можешь посмотреть на свое хозяйство. Но задержаться там надолго тебе не удастся. Нужно срочно ехать в Аренсбург.
— К герцогу Магнусу? Матка боска! — От волнения Шелига заговорил по-польски. — Ваша светлость, для меня Аренсбург хуже Московии! Я чересчур много там наследил. Кое-кто из подданных герцога спит и видит, как бы проткнуть меня шпагой или отправить на виселицу. Нет-нет, только не в Аренсбург! Ни за какие деньги!
— Перестань торговаться! — резко сказал Готхард Кетлер. — Мы не на рынке. Это на мелкие расходы. — С этими словами герцог бросил на стол увесистый кошель. — Если денег понадобится больше, в Аренсбурге есть мой доверенный человек, купец. Он даст тебе любую сумму — сколько потребуется для дела. Выполнишь задание, получишь пять тысяч гульденов.
— Десять! — выпалил Гедрус Шелига.
— Не зарывайся! Ты еще на знаешь, что тебе предстоит, а уже хочешь получить в два раза больше.
— Судя по авансу, — тут Шелига взвесил в руках монеты, — дело непростое. Да еще в Аренсбурге. Боюсь, что я даже продешевил. Так что мне нужно сделать?
— Отправить на тот свет одного пирата. Всего лишь. Дело для тебя, в общем, пустяшное.
— В Аренсбурге завелись пираты? — удивился Гедрус.
— Если мы не восстановим статус кво, заведутся. Некий датчанин Карстен Роде оснащает в Аренсбурге два судна для каперского промысла.
— Но вам-то что до этого? Мало ли на Балтике морских разбойников. Два-три судна какого-то безвестного датчанина погоды не сделают.
— Капер получил свой патент от государя Московии. Дальше нужно объяснять?
Шелига присвистнул от удивления.
— Однако... — Он покачал головой. — Теперь понятно, почему этот капер обретается в Аренсбурге. Герцог Магнус спит и видит себя королем Ливонии. Насколько мне известно, царь московитов хочет выдать за герцога свою племянницу.
— Уже выдал... — сквозь зубы процедил Готхард фон Кетлер; при этом в его глазах полыхнула ненависть. — Вот здесь все написано... — Он показал Гедрусу донесение агента. Такие бумаги герцог никогда не оставлял на своем письменном столе, а прятал в тайник; поэтому и захватил письмецо с собой — положить его на сохранность не было времени. — Магнус получил королевский титул и богатое приданое за невесту — те города, крепости и владения в Ливонии, которые его интересовали. Кроме того, царь Иван Васильевич даровал ему сотню богато украшенных добрых лошадей, двести тысяч рублей, золотые и серебряные сосуды, разную утварь, драгоценные каменья и украшения. И это еще не все. Царь послал со свадебным кортежем много бояр и знатных дам в сопровождении двух тысяч конных стрельцов, которым приказано помочь новоиспеченному королю и королеве утвердиться в своих владениях в их главном городе Дерпте.
— Ух ты! — воскликнул Гедрус. — Так мне теперь нужно будет еще и от московитов как-то спасаться. Не-ет, десять тысяч гульденов маловато. Двадцать — в самый раз. И ни шеляга меньше!
— Сукин сын! — вспыхнул герцог. — Ты что, думаешь, я нанял алхимика, который достает мне золото и серебро из воздуха?! Умерь свой аппетит! Десять тысяч талеров — это последняя цена за твою услугу.
— Ладно, согласен, ваша светлость. Пятнадцать меня вполне устроят.
Герцог вперил бешеный взгляд в невозмутимое лицо Гедруса. В светлых глазах литвина светились невинная простота и детская непосредственность.
«Шут! Проходимец! — разъяренно подумал Готхарл Кетлер. — Кой черт я с ним вожусь?! Кликнуть людей — и в пыточную. А там и до дыбы пару шагов. Поломать ему все кости и пусть подохнет, как бездомный пес. Тайны лучше всего хранятся в земле».
Гедрус Шелига словно прочитал мысли герцога. Его лицо вдруг закаменело, а в глазах появился лихой блеск. Он всегда знал, рано или поздно может наступить такой момент, когда герцог перестанет нуждаться в его услугах. И на этот случай принял свои меры. Литвин, конечно, понимал: бодаться с сильными мира сего — себе дороже. Но ему претила мысль оказаться в могиле, чтобы его убийца наслаждался всеми благами жизни...
Наверное, герцог понял, что творится в голове его присного помощника. Готхард Кетлер был отнюдь не дурак. Он совершенно не сомневался: такой опасный и хитроумный тип, как Гедрус Шелига конечно же предусмотрел возможный конфликт между ними. А значит, его ответ (даже с того света) может стать надгробием на усыпальнице самого герцога — уж что-что, а врагов, как явных, так и тайных, у правителя Курляндии и Земгалии хватало. И они не преминут воспользоваться удобным случаем, чтобы свалить его и растоптать.
Готхард фон Кетлер расслабился и изобразил улыбку. Она вышла кривоватой, но Шелига понял — гроза миновала, и герцог безмолвно просит прощения за дурные мысли. Литвин вернул улыбку Кетлеру и миролюбиво заявил:
