Эльвира Барякина - Белый Шанхай
— Можете приступать, — сказал он.
Нина давно придумала, что и как должно произойти, когда она приведет сюда Даниэля. Но у нее так разболелась голова, что все ее планы пошли насмарку. К тому же Гу Яминь следил за ней укоризненным взглядом, будто догадываясь, что у нее на уме.
Даниэль открыл одну из коробок и достал футляр, обитый шелковой тканью. Внутри находился маленький нефритовый диск с изображением прекрасной девушки, лежащей на хризантеме с девятью лепестками. Ее обнаженное тело чуть поблескивало, глаза были прикрыты, а на губах застыла неясная улыбка.
Даниэль покосился на Нину и, ничего не сказав, вынул из коробки фарфоровый браслет. На нем был нарисован сад с пагодой и горбатым мостом, а на обороте — игривая женщина с высокой прической. Ее халат был распахнут, груди обнажены, а пояс красной змейкой скользил по животу и исчезал между ног.
В следующей коробке находился зуб мамонта, на котором было вырезано что-то вроде «Сада земных наслаждений»[9].
— Вы знаете, сколько стоит эта вещь? — спросил Даниэль Нину.
— Понятия не имею, — пробормотала она, растирая ноющие виски.
— Эту коллекцию можно продать за очень большие деньги, но не здесь, а в Европе.
Гу Яминь вдруг уронил голову на грудь и захрапел. Его седые усы трепетали от дыхания, как пакля на ветру.
Нина приблизилась к Даниэлю и шепнула ему на ухо:
— Если Гу Яминь попробует отослать эти вещи за границу, его обвинят в распространении порнографии и посадят в тюрьму. Собственно, поэтому я к вам и обратилась: ему нужен совет, что со всем этим делать.
— А что, если вывезти коллекцию под видом дипломатической почты? — отозвался Даниэль. — Вы можете провернуть это через чехословацкое консульство и заработать гораздо больше, чем на шампанском.
Нина похолодела: все-таки Даниэль знал, чем она занимается!
— А вы опасный человек… — с запинкой проговорила она.
Даниэль усмехнулся:
— Если бы я был опасен, вы бы находились не здесь, а совсем в другом месте.
— Я могу объяснить!..
— Не надо. Лучше помогите мне составить опись этих сокровищ.
Оставшиеся коробки они разбирали вместе. Там были альбомы с медными уголками и пряно пахнущими гравюрами, наборы расписных вееров с изображением самых немыслимых сцен, фарфоровые статуэтки, кружевные фигуры для театра теней… Даниэль разглядывал их на свет и шепотом пересказывал Нине содержание знаменитых средневековых романов о любви. А у нее хватало сил только на то, чтобы кивать и натянуто улыбаться.
Даниэль показал Нине пожелтевший от времени свиток: самурай выводил тонкие столбики иероглифов на бедре обнаженной дамы.
— Знаете, что тут написано?
Уснуть на рукаве твоем,Хранящем тонкий аромат.Перед рассветомКачнулся полог на двери.В сырой траве едва видны следы.
Гу Яминь вдруг проснулся и с укоризной посмотрел на Нину и Даниэля.
— Дались вам эти следы! — проворчал он и показал концом палки на большую коробку в углу. — Лучше туда загляните!
Даниэль достал оттуда седло с острым колом, торчащим посередине.
— Что это?
— Очень полезная вещь, — объяснил Гу Яминь. — Такое седло привязывали на спину ослу и сажали на него неверную жену — чтоб кол был там, чем она согрешила. А потом пускали осла вскачь.
Нина потянула Даниэля за рукав:
— Пойдемте отсюда. Мне надо на свежий воздух.
Он вывел ее на улицу.
— Не знал, что вы такая впечатлительная. Вы же понимаете, что Гу Яминь нарочно дразнит вас?
Нина кивнула, торопливо обмахиваясь веером. Ей было одновременно и холодно и жарко, а густой запах благовоний, расплывавшийся над улицей, вызывал нестерпимую тошноту.
— Если вы согласитесь вывезти коллекцию в Европу, я могу поспрашивать друзей, не захочет ли кто-нибудь купить ее, — сказал Даниэль.
— Хорошо, — отозвалась Нина. — Извините, но я пойду.
— Я вас чем-то обидел?
— Нет. Всего хорошего.
Нина чуть ли не бегом побежала прочь. Еще немного и ее бы стошнило прямо на Даниэля.
Вернувшись домой, Нина долго не могла прийти в себя. Что это было? Ее тело словно отвергало мистера Бернара: «Не вздумай связываться с ним!»
Тем не менее, когда Даниэль снова позвонил и предложил встретиться, Нина согласилась. Она верила в приметы, только если ей нравилось предсказание.
Глава 9
Только дружба
1
Нина надеялась, что между нею и Даниэлем снова вспыхнет чувство взаимопонимания и интеллектуального родства — как тогда, в поезде. Однако все пошло иначе: они ввязались в странную, но увлекательную игру, в которой выигрывал тот, кто удачнее изображал равнодушие.
Даниэль оказался совсем не таким, как думала Нина: после визита к Гу Яминю он решил, что при ней не обязательно разводить церемонии и притворяться безупречным джентльменом. Теперь он без стеснения говорил скабрезности, нелестно отзывался об окружающих и ничуть не скрывал, что находит Нину «излишне привлекательной».
— Слава богу, я циник и мизантроп и у меня хватает ума не заводить с вами романа, — посмеивался он.
— Это не у вас хватает ума, а у меня, — отвечала Нина. — От женатых мизантропов надо держаться подальше.
Она скоро выяснила, что Даниэль не любит Эдну.
— Китайцы считают, что если у женщины нет таланта — это уже добродетель, — говорил он. — А Эдна, к сожалению, чертовски талантлива.
— Чем же вы недовольны? — удивлялась Нина.
— Тем, что не могу зарыть ее талант в землю. Я прихожу вечером домой, а у моей супруги вдохновение. Муза витает над ней примерно до двух ночи, и все это время Эдна гремит на пишущей машинке.
— Купите себе тромбон и репетируйте в соседней комнате.
— Бесполезно! Во время войны Эдна жила в Лондоне и приучилась не обращать внимание даже на вой сирены.
Но дело было не только в таланте миссис Бернар. Ее мать умерла при родах, отец был грубым служакой, и Эдна, привыкшая находить утешение в церкви, выросла религиозной фанатичкой. Для нее все, связанное с постелью, было гадким и греховным, и она, не долго думая, предложила Даниэлю «блюсти чистоту». Уговаривать или что-то разъяснять он считал ниже своего достоинства, и дело кончилось самым банальным образом — проститутками.
— Увы, я женился на камбале: холодной, плоской и односторонне развитой, — вздыхал Даниэль.
Его влекло к ярким и чувственным женщинам, и Нина беззастенчиво пользовалась этим, постоянно дразня его, но не подпуская близко. Даниэль не оставался в долгу и потешался над Нининой мечтой о законных доходах. Когда она делилась с ним очередной коммерческой идеей, он не без удовольствия ставил Нину на место:
