Крепостное право - Мария Баганова
В 1798 году Прасковья и все члены ее семьи получили вольные. Затем ей сфабриковали фальшивую родословную, согласно которой она происходила от польского шляхтича Ковалевского, попавшего в русский плен в смутные годы.
6 ноября 1801 года Прасковья Ивановна обвенчалась с Николаем Петровичем Шереметевым и стала графиней. Этот брак шокировал общество. Ковалёву травили не только аристократы, но и бывшие подруги, и односельчане. Отчаявшись, граф уехал с молодой женой в Петербург. Конечно, появляться в обществе Прасковья не могла, да и сам граф перестал бывать при дворе. Фактически Прасковья не покидала дом Шереметевых на Фонтанке. Она прожила еще полтора года, успев подарить мужу наследника. После смерти любимой Параши Шереметев более не женился. Остаток жизни он провел, занимаясь благотворительностью.
Судьбы крепостных интеллигентов
Понятие «крепостная интеллигенция» было введено в оборот русской писательницей Екатериной Павловной Летковой, в замужестве Султановой. Так она назвала крепостных людей, которые в силу собственных дарований или по воле барина посвящали себя занятиям «свободных профессий» – то есть музыке, живописи, архитектуре, литературе… Сейчас это понятие употребляется шире: крепостных писарей, управляющих, конторщиков тоже часто причисляют к интеллигенции.
Просвещенные дворяне, заметив у крепостных какие-либо таланты, отправляли этих людей учиться, дабы потом они фактически бесплатно выполняли для своих господ квалифицированную работу. Много таких образованных крепостных было у Шереметевых, у Юсуповых…
Усадьбу Юсупова Архангельское украшали крепостные мастера – Сотников, Полтеев, Новиков, Шебанин, Ткачёв, Стрижаков.
Над строительством шереметевской усадьбы Останкино работали крепостные мастера Аргунов, Миронов, Дикушин. Крепостной Пряхин проектировал машинерию для усадебного театра, плафоны останкинского дворца расписывал крепостной художник Мухин, паркет клал мастер Пядченко.
Василий Григорьевич Вороблевский – крепостной Шереметевых – отвечал за обучение артистов усадебного театра, переводил пьесы, сам их ставил. По прихоти барина он обучался в частном пансионе в Петербурге, затем стал дворецким, сопровождал Шереметева в заграничном путешествии. В числе его переводов были романы «Ласарильо с Тормеса» и «Ангола, индийская повесть», а также «Яшина история, нравоучительное сочинение для малолетних детей», в котором нашли отражение многие идеи философа Руссо.
Крепостным графа Шереметева был и скрипичный мастер Иван Андреевич Батов. Он создал более сорока скрипок, три альта, шесть виолончелей и десять гитар, ремонтировал инструменты для музыкантов царского двора.
У других дворян тоже были свои крепостные умельцы. Так, в усадьбе Марфино по сей день сохранилась церковь Рождества Богородицы, проект которой создал крепостной Белозеров. А саму усадьбу строил крепостной Тугаров.
Крепостным был и замечательный русский скульптор Борис Иванович Орловский, творчеством которого восхищался Пушкин и посвящал ему стихи: «Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую: Гипсу ты мысли даешь, мрамор послушен тебе…» При рождении он принадлежал помещице Мацневой и носил фамилию Смирнов, а потом она продала всю семью крепостных помещику Шатилову. Много лет спустя Шатилов, по настоянию императора, дал скульптору вольную.
Увы, далеко не всегда помещики с уважением относились к принадлежавшим им талантливым, но крепостным людям. В большинстве случаев они воспринимали их как рабов. Писательница Леткова приводит историю талантливого крепостного скрипача, которого барин отправил учиться в Италию. По окончании обучения ему было приказано вернуться на родину, и крепостной приказ этот выполнил, несмотря на то, что на чужбине уже приобрел некоторую известность.
К помещику явились гости, и он заставил скрипача играть три часа кряду. Тот устал и просил дать ему отдохнуть, но услышал барственное:
– Играй! Ты – мой раб. Вспомни о палках.
Осознав всю ничтожность своего положения, молодой человек выбежал из залы на кухню и схватив нож, отрубил себе палец, проклиная талант, который не дает ему свободы.
Еще Леткова рассказывала о крепостном художнике, которого заставляли чистить сапоги. Он не покончил с собой, но каждый день напивался допьяна.
Николай Александрович Рамазанов – скульптор, рисовальщик и талантливый литератор, автор биографического очерка о Тропинине – сообщает о Сергее Полякове, «крепостном человеке г-на Бл.». Поляков был учеником живописца, академика Якова Андреевича Васильева, который, понадеявшись на данное помещиком слово относительно будущей участи мальчика, с особенной заботливостью занимался его художественным образованием. Поляков сделал успехи, получил академические медали, познакомился с образованным обществом, писал портреты в лучших петербургских домах и получал за них в то время по 400 р. ассигнациями. Но вдруг барин потребовал к себе Полякова, отказав ему в вольной. Добрейший, доверчивый, но обманутый помещиком Яков Андреевич Васильев пришел в негодование: он перебегал от профессоров к ректорам Академии и обратно, хлопотал об освобождении своего даровитого ученика, бранил и проклинал бессовестность и жестокость г-на Бл., наконец подал по этому случаю прошение в академический совет, но в собрании совета могли лишь постановить правилом для всех членов Академии не принимать впредь в ученики людей крепостного состояния без обязательств от помещиков давать вольную в случае получения академических наград. Васильев был вынужден смириться, а развитый, образованный, талантливый художник Поляков был обращен своим помещиком в лакеи и по его приказу сопровождал барина на запятках кареты по Петербургу. Ему случалось выкидывать подножки экипажа перед теми домами, комнаты которых украшали его картины в богатых раззолоченных рамах и где сам он прежде пользовался почетом как даровитый художник. Поляков вскоре спился и пропал без вести.
А вот крепостной художник Мясников, по словам того же Рамазанова, застрелился. На выкуп Мясникова Общество поощрения художеств предлагало помещику 2 тысячи рублей, но помещик отказал и приказал художнику вернуться в деревню.
Барон Врангель передает схожий рассказ калужской помещицы К.И. Карцевой, «очень образованной женщины»: у ее соседей крепостной художник, которому отказали в вольной, повесился в барском саду.
Академик живописи Андрей Акимович Сухих вспоминал о своем крепостном товарище по академическим занятиям, который утопился в господском пруду. Этот несчастный с истинным призванием к искусству по приказу своего господина вынужден был красить полы, крыши и наконец пасти свиней. Хорош переход из академических зал, наполненных высокими художественными образцами!
Поэт-песенник Николай Александрович Фон-Риттер поведал о печальной судьбе крепостного музыканта по прозвищу Флейта, пившего беспробудно. Спился и замечательный бас – крепостной графа Шереметева.
Мемуарист Никитенко рассказывал о талантливом крепостном графа Головкина – мальчике, который уже в 14 лет делал замечательные копии Рубенса. И он тоже начинал пить, не видя никакого просвета в будущем. На все упреки он отвечал только: «Я человек крепостной…»
Исторический живописец, пейзажист и мозаичник Василий Егорович Раев, родившийся в Псковской губернии в 1806 году, был крепостным помещика Кушелева. Но потом он получил свободу, отправился за границу, а в 1851 году был признан академиком.
Очень мало известно о Михаиле Михайловиче Шибанове – крепостном художнике князя Потёмкина. Известно, что он писал портрет Екатерины и ее фаворита Дмитриева-Мамонова, а на склоне лет, возможно, получил вольную.
Фёдор Андреевич Тулов был крепостным графа Бенкендорфа. С начала 1810-х годов он писал портреты членов семьи князя Шаховского в их имении Белая Колпь Волоколамского уезда Калужской губернии и имел от Академии художеств звание художника XIV класса. В конце жизни он получил вольную.
Архитектор Андрей Никифорович Воронихин был крепостным графа
