Советское – Лучшее! - Алекс Бертран Громов
Архитектура этого здания (общей площадью 30 тысяч кв. м) напоминает часть шестерни. А по проекту одного из архитекторов этой фабрики-кухни, Е. Н. Максимовой, в Самаре была построена фабрика-кухня, чей план представлял собой серп и молот – эмблему советской страны. К 1930 году число фабрик-кухонь достигло 175.
Фабрика-кухня в Самаре имела вид советской эмблемы – серпа и молота
В Москве с 1927 по 1929 год на Бережковской набережной (дом 28) знаменитый архитектор Константин Мельников построил клуб Дорогомиловского химического завода имени М. В. Фрунзе. Согласно описанию, «самый простой по форме клуб из построенных Мельниковым. Его формы отражают практичность внутренней структуры. Архитектору удалось очень остроумно организовать все необходимые процессы в компактном объеме и одновременно придать зданию монументальность. Примечательно ярусное построение зрительного зала на 300 человек. Он понижается от главного фасада в сторону двора, где расположена сценическая часть. Пространство зала представляет собой гигантские ступени, накрытые попарно двумя скатными кровлями. Лучше всего такая внутренняя структура просчитывается на чертеже-разрезе куба. Зрелищная часть, по замыслу архитектора, должна была трансформироваться с помощью мобильных перегородок. Слева и справа от нее симметрично поставлены два более низких объема с лестницами, освещенными вертикальными окнами» (Елена Овсянникова, Николай Васильев, Олег Панин. Архитектура Москвы периода НЭПа и первой пятилетки).
Первой работой Константина Мельникова было создание фасадов завода АМО (впоследствии ЗиЛ). Потом он разрабатывал планировку Бутырского района и Ходынского поля, проектировал шесть крупных рабочих клубов Москвы (ДК завода «Каучук», ДК им. Русакова, клуб фабрики «Буревестник» и другие). Создал стеклянный саркофаг для тела Ленина в Мавзолее.
Мельникову принадлежит первоначальный план парка культуры и отдыха им. Горького. На исходе 1920-х годов Константин Мельников построил для себя дом в Кривоарбатском переулке в Москве, который сочетает в себе два цилиндрических объема и сейчас является одним из самых известных произведений архитектора. В конце 1930-х годов стиль Мельникова перестал устраивать руководство страны, поскольку его авангардные приемы не сочетались со «сталинским ампиром».
Типография журнала «Огонек» – единственная постройка Эль Лисицкого
Были и примеры того, как архитектор, обретший славу еще до революции, успевал проявить себя и в новом стиле. Знаменитый представитель стиля модерн Федор Шехтель, например, участвовал в проектировании Днепрогэса. Хотя знаковой точкой его творческой карьеры было создание в 1893 году в стиле «английской готики» особняка Морозовых на Спиридоновке. После этого он строил многие московские особняки, здание Ярославского вокзала, дом Рябушинского на Малой Никитской, здания типографии «Утро России» и Художественного театра.
В рамках стиля модерн успел проявить себя Иван Фомин – известный русский и советский архитектор, один из создателей сталинского ампира. Поначалу он сотрудничал с Кекушевым и Шехтелем, участвовал в реконструкции здания Художественного театра, а впоследствии предпочел обратиться к неоклассике. Он руководил крупным проектом по застройке острова Голодай в Санкт-Петербурге, но его осуществлению помешала Первая мировая война.
Кузьма Петров-Водкин. Портрет дочери с глобусом. 1936
После революции Фомин активно включился в преобразование Петрограда, а в середине 1920-х годов начал разрабатывать свою концепцию «пролетарской классики». Основой для построек, по его замыслу, должен был служить железобетон, но этот материал следовало непременно облицовывать кирпичом и камнем, использовать колонны, арки, портики и другие декоративные элементы.
В 1929 году Фомин переехал в Москву, где по его проектам были построены Дом общества «Динамо», здание Наркомата путей сообщения, станции метро «Красные ворота» и «Площадь Свердлова».
При этом правительству приходилось решать проблему, не терпевшую отлагательства, а именно – обеспечить граждан хоть каким-то жильем. О том, насколько острой была ситуация, можно судить по приводимой ниже выдержке из «Пятилетнего плана народно-хозяйственного строительства СССР (Первый пятилетний план)»:
«…Распределение жилой площади между населением стало, не в пример прошлому, много более равномерным, но переход на коллективное пользование неприспособленными для этого квартирами дал существенное ухудшение санитарных и бытовых условий жилья… Только при наличии здорового, удобного помещения для жилья и отдыха трудящихся могут быть достигнуты запроектированные качественные показатели по труду».
В поисках заработка и житейских благ многие жители маленьких населенных пунктов отправлялись в крупные города, прежде всего в Москву, что дополнительно усугубляло проблему жилплощади.
Журнал «Огонек» в 1927 году так описывал ситуацию с жильем в столице: «Почти миллион человек ежегодно приезжает в Москву. Это и оседающие на постоянное жительство, и прибывающие на короткое время… По Рязанке маленькими артелями приезжает много крестьян – на работу. У многих припасены адреса от ранее побывавших в Москве земляков. Они с настойчивостью идут по указанному адресу к какой-нибудь затекшей бабе, и она после долгих охов и расспросов сгружает их, как мелкий скот, в сырой угол своей единственной комнаты… Обычно из прибывшего поезда первыми выскакивают поджарые, небритые люди с саквояжами и стремительно несутся к выходу – это коммивояжеры, мелкие дельцы, периодически посещающие Москву. Больше всего их прибывает по Курской и Брянской дорогам. Они бегут в ближайшие гостиницы, чтобы, заняв дешевый номер, скорее пойти по делам. Медленней движутся люди с нерешительными, пытливыми глазами, плохо одетые, с жидким багажом. Они долго рассматривают вокзал, не решаясь выйти на улицу, и записанные у них адреса. Это чающие найти счастье в Москве. У них, в далеких маленьких городах, создается нередко восторженное понятие о Москве, что это центр необычной, блестящей жизни. Среди них – люди свободных профессий, счетоводы, бывшие чиновники, зубные врачи, прогоревшие бакалейщики, девицы, мечтающие о киностудиях… Из задних вагонов шумной толпой идет молодежь с рахитичными узелками. Это студенты, приехавшие покорять столицу».
Приехавшие могли рассчитывать на то, чтобы снять «угол», койку, если сильно повезет – комнату. В СССР это обычно разрешалось, но ответственным квартиросъемщикам полагалось регистрировать жильцов как временно проживающих. Студенты, поступившие в вуз, селились в общежитие. Значимость квартирного вопроса была такова, что конкурс для нуждавшихся в жилье абитуриентов порой был выше, чем для тех, кто указывал в документах, что ему или ей есть где жить. Получить квартиру можно было далеко не сразу, но зато
