Умирающие и воскресающие боги - Евгений Викторович Старшов
Эсфирь обличает Аммана. Художник Э. Норманд
Напоследок отметим, что, поскольку Месопотамия тоже была не без умных людей, которых явно не устраивала ни кровавая комедия для народа, ни полубожественная шлюха для царя в потайной комнате храма, и посему древние «вольнодумство и вольтерьянство» там также процветали, некоторые плоды чего благополучно дожили до нашего времени. Поговорим о двух из них.
Первый наиболее сохранился; для кого-то, впрочем, будет удивительно, где именно он обретается, а может, читатель уже привык, что многое мы находим в Библии. Так и здесь: речь идет о потрясающей книге Иова, в которой Богу задаются острейшие моральные вопросы, ответов на которые он, в итоге, не дает и демонстрацией своей силы и мощи практически затыкает рот вопрошавшему. Книга Иова то полагается одной из древнейших – традиция относит ее создание к далекой эпохе первых патриархов, т. е. ко II тысячелетию до н. э., причем делает это на основании приписки из александрийской «Септуагинты», что Иов – пятое колено от Авраама; та же традиция признает доработку книги во времена первых иудейских царей, Давида и Соломона (Х в. до н. э.); то, напротив, считается созданной уже незадолго до нашей эры. Несомненно, что ее окончательная редакция создана уже в Александрии Египетской, в которой пытливый философский греческий ум идеально слился с иудейским мистицизмом, дело не в этом. Начинается эта книга так: «Был человек в земле Уц, имя его Иов». Обычно эту землю помещают в северо-западной части Аравии, на границе с Идумеей, которая, в свою очередь, граничит с Иудеей. Значит, географически подходит к нашей главе, тем паче что та же приписка «Септуагинты» пишет об Иове как пятом от Авраама потомке его старшего внука Исава. Как вариант – Уц в Месопотамии; пассажи о бегемоте и крокодиле выдают все же Египет, и опять же – не в этом суть. Эта книга – истинный вопль богооставленности.
Сюжет вкратце такой, с весьма парадоксальным началом: Бог и дьявол спорят по поводу праведника Иова. Нечистый заявляет, что тот потому праведен и богобоязнен, что у него все хорошо; Бог позволяет Сатане испытать его, и в итоге Иов последовательно лишается детей, имущества и заживо гниет от страшной болезни – проказы, которая в древности ставила человека вне общества. Совет жены короток: «Похули Бога и умри» (Иов. 2: 9); трое друзей приходят к нему и в долгих разговорах пытаются найти смысл и причину страданий Иова. Теодицея, богооправдание… Интересно, во времена древних патриархов и царей позволил бы себе кто-нибудь действительно предъявить претензии к Богу и тем более изложить их письменно?
Иов говорит: «Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек!..» (Иов. 3: 3). «Научите меня, и я замолчу; укажите, в чем я погрешил» (Иов. 6: 24). «Не буду же я удерживать уст моих; буду говорить в стеснении духа моего; буду жаловаться в горести души моей. Разве я море или морское чудовище, что Ты поставил надо мною стражу?.. Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни мои суета. Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твое, посещаешь его каждое утро, каждое мгновение испытываешь его? Доколе же Ты не оставишь, доколе не отойдешь от меня, доколе не дашь мне проглотить слюну мою? Если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков! Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость? И зачем бы не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего? Ибо, вот, я лягу в прахе; завтра поищешь меня, и меня нет» (Иов. 7: 11–12, 16–21). «Невинен я; не хочу знать души моей, презираю жизнь мою. Все одно; поэтому я сказал, что Он губит и непорочного и виновного. Если этого поражает Он бичом вдруг, то пытке невинных посмевается. Земля отдана в руки нечестивых; лица судей ее Он закрывает. Если не Он, то кто же?» (Иов. 9: 21–24). «Что Ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне, хотя знаешь, что я не беззаконник и что некому избавить меня от руки Твоей? Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом, – и Ты губишь меня? Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обращаешь меня?» (Иов. 10: 6–9). «Посмешищем стал я для друга своего, я, который взывал к Богу… Покойны шатры у грабителей и безопасны у раздражающих Бога, которые как бы Бога носят в руках своих» (Иов. 12: 4, 6). «Почему беззаконные живут, достигают старости, да и силами крепки? Дети их с ними перед лицем их, и внуки их перед глазами их. Домы их безопасны от страха, и нет жезла Божия на них» (Иов. 21: 7–9). «Межи передвигают, угоняют стада и пасут у себя. У сирот уводят осла, у вдовы берут в залог вола; бедных сталкивают с дороги, все уничиженные земли принуждены скрываться. Вот они, как дикие ослы в пустыне, выходят на дело свое, вставая рано на добычу… Отторгают от сосцов сироту и с нищего берут залог… С рассветом встает убийца, умерщвляет бедного и нищего, а ночью бывает вором. И око прелюбодея ждет сумерков, говоря: ничей глаз не увидит меня…» (Иов. 24: 2–5, 9, 14–15).
Иов настолько осмелел от отчаяния, что вызывает Бога на суд: «Вот, Он убивает меня, но я буду надеяться; я желал бы только отстоять пути мои пред лицем Его! И это
