Патрик О'Брайан - Помощник хирурга
Их счастье несколько омрачилось, ведь «домашние дела» непременно включали и вопрос о ничтожном мистере Кимбере. Однако супруги поняли друг друга без слов. Кимбер былисточником бесконечных сложностей, а возможно и очень ощутимых финансовых потерь, но в данный момент соня Шарлотты значила больше.
— Вдобавок, мои фрегатные годы подошли к концу, — закончил Джек. — Линейный корабль более вероятен, так что спешки нет.
Так много нужно было сказать, разобрать такую кипу перепутанных писем, обсудить новости о жасмине и сильно выросшем абрикосовом дереве на шпалере, что спустя какое-то время они впали в радостное молчание, скрестив руки на кухонном столе, словно пара простаков, и глядя друг на друга с бесконечным удовольствием. Эту тишину нарушал звук «Уилкса и свободы», часто повторяющийся и слышимый всё ближе.
— Детки идут, — нарушила молчание Софи.
— Да, — ответил Джек. — Я видел, как они маршируют, что королевские гвардейцы. С чего это они?
— Разыгрывают выборы в Вестминстере. Твой отец отстаивает, — Софи на секунду запнулась и извиняющимся тоном добавила, — интересы радикалов.
— Бог мой! — воскликнул Джек.
Политическая карьера генерала Обри, стремящегося то бороться с коррупцией, то участвовать в ней, часто заводила его на оппозиционную правительству сторону, но никогда до такой степени, как сейчас. С тех пор, как генерала впервые избрали представителем от «гнилого местечка» [3] Грайп, владения его друга, он умудрился примкнуть к тори. При Первом лорде Адмиралтейства — виге. Когда же Первым лордом стал тори, Обри-старший выражал взгляды одной из групп вигов. Человек дьявольской энергии, лишь прибывающей с возрастом, генерал с неиссякаемым потоком так свойственных военным нелицеприятных речей, произносимых в Палате, слыл в правительстве настоящей занозой как оппонент, и тяжёлой обузой как сторонник.
Случающиеся временами попытки помочь сыну, используя свое политическое влияние, всегда оказывались неразумными, а подчас просто опасными. Конечно, думал о сыне генерал не то чтобы часто, но Джек всё же мог достичь ранга пост-капитана гораздо раньше, будь у него не такой деятельный родитель.
— Стоит их позвать? — спросила Софи.
— Конечно, дорогая, — ответил Джек. — Мне бы хотелось познакомиться с Джорджем.
— Дети! — прокричала Софи, трепеща при мысли, что они не узнают отца, — идите в дом и поприветствуйте папу. Он вернулся из Америки.
Вопреки всем предпринятым ей мерам, дети уставились на отца, не выказывая ни намёка на узнавание, а потом стали шарить глазами по комнате в поисках кого-то ещё, более знакомого. Момент выдался исключительно болезненный, но потом они вспомнили о манерах, с серьёзными лицами выстроились плечом к плечу и отвесили по реверансу.
— Добрый день, сэр. Добро пожаловать домой, — прощебетали детки, бросив быстрый взгляд на мать, чтобы понять, всё ли выполнено как должно.— Джордж, — прошептала она, — смелее!
Мальчик залился краской и опустил голову, но собрал всю свою храбрость, отошёл от двери, отвесил неуклюжий поклон и протянул отцу руку.
— Надеюсь, вы здоровы, сэр.
— Добро пожаловать домой, — пролепетали сёстры.
— Добро пожаловать домой, — таращась во все глаза, повторил Джордж и без всякой паузы продолжил. — Они скоро будут здесь. Я слышал повозку на дороге. Если новости верны, Бонден обещал привезти мне железный бугель. Настоящий железный бугель, сэр!
— Осмелюсь предположить, что ты получишь его, Джордж, — с улыбкой ответил отец.
— Дедуля приезжал к нам на днях с сэром Фрэнсисом Бардеттом и рассказал про Вестминстерские выборы, про Уилкса и свободу — вежливо сказала Шарлотта, почувствовав, что повисшая было пауза может стать неловкой. — Мы решили, что отныне будем голосовать только за него. А вы не хотите, чтобы его выбрали?
— Дети, дети, — поспешила Софи сменить тему, — вы должны переобуться, помыть руки и умыться. Фэнни и Шарлотта, наденьте чистые передники. Мы сядем в гостиной.
— Да, мама! — прокричали они, но в этот самый миг с улицы донесся шум от въезжающей во двор повозки, и ватага высыпала навстречу. Секунду спустя с криками:
«Это правда! Одержана великая победа! «Шэннон» захватил «Чезапик»! Ура! Ура!», — они показались в дверях, но так же стремительно исчезли. Стал слышен звон детских голосов и вторящий им рокот мужских, гораздо ниже тоном. Джек отметил, что эти голоса с явным южным акцентом, и словечки проскальзывают покрепче, чем те, что обычно в ходу на нижней палубе. Фэнни обращалась к Бондену «чёртова швабра», но весело, без малейшего желания обидеть. Также было слышно Шарлотту, говорящую, что «хотя Уорлидж был на бровях, любая шайка чертовых сенокосов могла бы запрячь пони лучше». Оно и понятно — из четырёх человек, ведущих хозяйство в Эшгроу-коттедж, трое с детства воспитывались в море и ничего не смыслили в лошадях. И хотя четвёртый, слабоумный Уорлидж, работал на ферме до того как отряд вербовщиков поймал его двадцать лет назад, он без памяти лежал на полу повозки, и был не в состоянии даже пальцем пошевелить ещё до того, как компания собралась в обратный путь. Остальные, столкнувшись с проблемой в лице впавшего в прострацию Уорлиджа и исчезнувшего хомута, запрягли пони в наилучших присущих морякам традициях. Хотя шансов вырваться у животного не было, но затянутая вокруг шеи петля душила его, стоило чуть прибавить ходу и мужчинам пришлось толкать повозку от самой «Руки и ракетки»,[4] где они отмечали победу.
Как бы то ни было, все эти приключения привели их в чувство в степени достаточной, чтобы считаться трезвыми по не очень жёстким морским стандартам. Когда Бонден (самый крепкий из всех) вошёл в гостиную для получения приказаний, его радость была несколько усилена «собачьим носом»,[5] а возможно, и малиновым шрабом.[6] Засвидетельствовав капитану радость от его возвращения и по факту победы,он со страстным вниманием выслушал рассказ Джека о его участии в битве, с полным пониманием следя за каждым манёвром.
— Если бы не бедняга капитан Броук, — сказал моряк, — дело вышло бы идеальное. Я служил под его началом на старине «Друиде» и его можно считать одним из немногих, кто ценит большие пушки. Он поправится, сэр?
— Надеюсь, Бонден, право дело, — кивнул Джек и вспомнил ту ужасную рану. — Но доктор скажет тебе больше моего. Он может заглянуть завтра, так что его комнату стоит приготовить как следует, вдруг он решит остаться. А потом ступай к мистеру Кимберу, передай от меня наилучшие пожелания и скажи, что я буду рад видеть его завтра поутру, до того как уеду.
— Так точно, сэр! — гаркнул Бонден. — Комнату для доктора и мистера Кимбера с докладом сразу после завтрака.
