Томас Костейн - Высокие башни

Де Марья кивнул головой.

— Франсуа, ты ленив и к тому же большой лгун. Я никогда не мог тебя поймать, когда ты шаришь по карманам, но уверен что ты — воришка. Хотя у тебя имеются и достоинства… Тебе нет равных, когда нужно добыть необходимую информацию… Тебе не кажется, что мсье Бьенвилль тоскует по молодой вдове?

Франсуа быстро взглянул на бедное лицо восьмого брата.

— Да, хозяин, он выглядит грустным. — Он был прав. Мсье де Бьенвилль действительно выглядел крайне грустным.

КНИГА ВТОРАЯ

Глава 1

Жан-Батист ле Мойн, господин де Бьенвилль, крикнул: «Готовь пушки!» — и услышал топот оружейной команды, спешившей выполнить приказ.

Уже были выбиты крепящие клинья, а цапфы смазаны жирной смазкой. Шевалье де Лигондез, который командовал верхней батареей, вместе с де Бьенвиллем наблюдал за тем, как обильно смачивали в воде полотна и одеяла и размещали их рядом с орудием на случай, если палубы загорятся. Перед тем как открыть огонь, следовало предусмотреть великое множество разных вещей.

Де Бьенвилль подошел к ближайшему иллюминатору и выглянул. Ярко светило солнце, и три английские корабля, поспешавшие на рейд у форта Нельсон, были хорошо видны. Первым шел тяжелый, около пятисот тонн, фрегат, и на нем могло находиться около пятидесяти орудий. Фрегат выглядел весьма угрожающим. Над Гудзоновым заливом дул сильный ветер, но эти три корабля держались в одну линию и пытались не нарушить строй, де Бьенвилль многого насмотрелся во время долгого путешествия по суровому морю — высокие мрачные скалы заливов, дрейфующие огромные айсберги, поразительная игра огней в небесах по ночам, тишина, пустота, и ощущение, будто они прибыли в иной мир, где царствует смерть. Ничего на него не подействовало так сильно, как вид этих трех судов, представляющих врага. «Пеликан» был один, остальные французские суда отстали, проходя через проливы. Значит, счет будет — три-один, создавалось сложное положение, но с ними был Д'Ибервилль. За ними оставался форт Нельсон с гарнизоном, жаждавшим крови французов.

Шевалье де Лигондез, поспешая, задал вопрос:

— Они далеко находятся?

— Через полчаса их орудия начнут петь, — ответил де Бьенвилль. — Он неохотно добавил: — Все в порядке. Впереди идет «Хэмшир», и это крепкий орешек.

Де Лигондез подошел к цистерне с водой, в которую добавили бренди, но не для того, чтобы укрепить людей, а чтобы нейтрализовать вкус соленой воды и чтобы у людей не болел желудок. Он начал пить. Руки у него тряслись, вода расплескалась.

— Мой храбрый Жан-Батист, мы расколем этот орешек, — сказал он. Ему было шестнадцать лет, он еще не брился. Голос у него дрожал, и он ничего с этим не мог поделать.

Вскоре к ним подошел командир судна, чтобы все в последний раз проверить. Глаза Д'Ибервилля горели холодным синим пламенем. Он был одет, точно собирался посетить двор — в кружевах на запястьях и на шее, а с жилета свисала тяжелая золотая цепь.

— Ну, дети мои! — громко воскликнул он. — Приближаются англичане. Нам придется брать их на абордаж, но я надеюсь, что это лекарство, — он показал на орудия, — окажется весьма действенным. Вы услышите приказ. Проследите, чтобы стреляли все орудия от носа до кормы. Дети мои, я надеюсь на артиллерию. Он еще раз сверкающими глазами оглядел орудия. — Через час поверхность залива Морт будет покрыта поджаренной говядиной и вареным картофелем.

Орудийные команды зашлись в хохоте, де Бьенвилль с гордостью отметил, что присутствие брата подбадривает людей — впрочем, так было всегда. Вид Д'Ибервилля, раскатистый звук его голоса, юмор его высказываний… При этом даже самый трусливый человек на свете был готов без оружия сражаться с врагами.

— Я хочу кое-что вам сказать, мсье де Бьенвилль, — обратился Д'Ибервилль к брату.

Они остановились перед огромным полотном, которое висело перед бочками с порохом, чтобы спасти их от случайной искры. Командир взглянул на младшего брата и похлопал его по спине.

— Жан-Батист, тебе в первый раз придется понюхать порох, молодец, выглядишь вполне спокойным. Ты принадлежишь к семейству ле Мойн, и по-другому не может вести себя сын старого мсье Шарля. Я знаю, ты и дальше будешь вести себя достойно, но смотри, не перестарайся. Ты помнишь свое обещание нашему брату Шарлю?

— Да, Пьер… Я хочу сказать, мой капитан.

Пьер заскрежетал зубами, вспомнив о гибели дорогого Луи: она настигла его шесть лет назад во вражеских темных водах.

— Ты не должен кидаться под пули. Вот и все. Возвращайся на свой пост и пусть Наш Милостивый Господь Бог, — он перекрестился, — и Все Святые в раю помогут тебе, мой дорогой Жан-Батист.

Де Бьенвилль поколебался, а потом сказал:

— Мой капитан, позволь мне задать вопрос, — от смущения он не поднимал глаз. — Я пытался задать этот вопрос тысячу раз, но… никак не мог решиться. Если я его сейчас тебе не задам, возможно, позже мне не представится подобного случая.

— Спрашивай побыстрее.

Жан-Батисту стало ясно, что Д'Ибервилль был занят другими, более важными проблемами.

— Тебе известно, что я был сильно влюблен. Мадам Хеле была на «Ферране», когда судно вышло из Квебека за день до нашего отплытия. Я видел ее на палубе, мсье де Марья стоял рядом с нею. Мне показалось, что у нее очень хорошее настроение. Мадам громко хохотала и была красиво одета. Тебе известно, что люди говорят, будто она и де Марья часто бывали вместе в Квебеке? Мне сказали, что все об этом сплетничают.

— До меня действительно доносились подобные разговоры, — Д'Ибервилль ободряюще похлопал брата по плечу. — Их видели вместе, и де Марья скакал вокруг мадам, как старый игривый козел. Жан-Батист, хочу дать тебе совет. Выброси мадам Хеле из головы. Она — очень хорошенькая, но она исчезла из твоей жизни, и ты должен поблагодарить судьбу за это.

Казалось, ноги несут его прочь, но старший брат заставил себя остановиться, чтобы дать еще один совет:

— Очень скоро, дружище, ты увидишь… Париж и другие части света глазами взрослого мужчины. И если нам поможет Бог, мы отправимся в другие теплые моря на юге. Ты сам узнаешь, что в мире полно красавиц, и каждая из последующих прекраснее предыдущей. Их на свете настолько много, что человеческое желание перелетает от одной к другой, как пчела над корзинкой спелых прекрасных фруктов. Ты так скоро забудешь свою маленькую вдовушку, что я за это время еще не смогу очистить залив Морт от англичан.

Де Бьенвилль понимал, что брат прав, но был уверен, что никогда не сможет забыть прелестную Мари… Мир, возможно, полон чудесных женщин, но в его памяти будет вечно жить ее светлый образ. Он отправился к орудиям, продолжая Думать свои горькие думы, но не забывая внимательно оглядывать ряды орудий.