Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2
По любви их к нам и взаимно нашей к ним я охотно на то и согласился; но сговор сей чуть было не стал мне очень дорого.
Будучи принужден переезжать несколько раз из дома в дом и для скорости в санках пошевенках и притом в домашних хлопотах выходить нередко с открытою головою на двор, простудил я оную и чуть было не нажил долговременной головной болезни. Это было первое, а во–вторых, подвергся было крайней опасности и чуть было при одном случае не убился до смерти.
Случилось это в доме г–на Селиверстова, у которого нам надобно было тогда побывать. Я, приехавши к нему и переступя с крыльца в сени, по пологости и скользкости в них, так хорошо осклизнулся, что не мог устоять на ногах, но полетев стремглав, попал самым виском об острую железную скобу в притолке дверной и убился так, что она даже вспухла.
Но великая была милость Господня, что удар попал не в самое опаснейшее в виске место, но на пол вершка от оного, а притом был негораздо силен. Словом, Всемогущий сохранил меня явно в сем случае от превеликого бедствия и опасности.
Но все сие однако не помешало мне исправить свою комиссию; мы сговорили, как надобно, нашу Авдотью Андреевну, и угостили всех приезжавших гостей беспостыдно, и я при сем случае имел удовольствие познакомиться и даже сдружиться с бывшим тогда в Алексине воеводою, г. Тиличеевым и многими другими, до того мне незнакомыми людьми.
Не успели мы сего дела кончить, как нажитая вновь головная болезнь прогнала меня опять восвоясьи. Я поспешал возвратиться в дом для вспомогания себе, чем знали, и спасибо продолжалась она не очень долго, и становление ног в тепловатую воду с брошенною в нее солью освободило меня совершенно от оной.
Вскоре за сим обрадованы были приездом к нам старшей племянницы моей Травиной, Надежды Стахеевны, из Кашина. Отец ее сдержал наконец свое слово и данное нам обещание, но отпустил из трех ее только одну, но за то с дозволением остаться у нас гостить надолго, чем мы в особливости были довольны.
Девушка сия была уже совершенного возраста и прелюбезная; она представляла собою совершенный портрет покойной моей родительницы, а своей бабки и, будучи на нее очень похожа, имела притом нрав изящный и такие качества и свойства, что заставливала всех любить себя и почитать.
Как у отца ее было их три дочери, то покойная старшая моя сестра взяла было ее к себе и хотела ее там у себя пристроить к месту и выдать замуж; но как кончина ее до того не допустила, то возвратилась она к отцу в дом, женившемуся между тем на другой жене, и бедняжка сия рада была, что она удалилась от своей мачехи и отпущена была к нам для житья.
Таким образом получили мы в сие время четвертого себе семьянина, и были тем и сообществом ее очень довольны. Она делала не только боярыням моим, но иногда и самому мне компанию, ибо была охотница читать книги и можно было с нею говорить обо многом; и как она была ко мне очень ласкова и всех нас любила искренно, то и мы все любили ее, как бы дочь свою родную.
Теперь расскажу я вам, любезный приятель, одно смешное приключение, случившееся со мною вскоре после приезда к нам помянутой племянницы и заставлю может быть вас раза два усмехнуться.
Жил от нас неподалеку и верст только за десять один очень небогатый дворянин, человек еще молодой, но всеми нами любимый и почитаемый. Как был он очень искателен и ко всем нам езжал очень часто и с своею женою, то и принимали мы его всегда как бы родного и были ласкою и приязнью его очень довольны, и я в соответствие ему и своим благоприятством крестил у него всегда детей с женою г–на Полонского.
У сего хотя недостаточного, но добрейшего и любезного нашего соседа, родилась около сего времени еще одна дочь. И как ее опять мне с г–жою Полонскою крестить надлежало, то убедительно званы мы были все на сии крестины к гну Рудневу.
Боярыням моим, не помню, что–то такое помешало сделать ему приездом своим удовольствие, но мне как надлежало необходимо ехать, то и полетел я в Полозово.
Сперва предлагали было мне люди, чтоб ехать нам туда в городовых санях, в каких в сии времена обыкновенно все еще езжали, когда куда надобно было налегке ехать, и представляли, что парами для сделавшегося от бывшей не задолго до того великой оттепели просова ехать никак было не можно; но как я только что освободился тогда от своей болезни и никуда еще после того времени не выезжал, то боясь, чтоб опять не простудиться, опровергнул я все их предложения и велел готовить возок, в котором мы обыкновенно все езжали и который был довольно просторный и теплый, и мое счастье было, что я сие вздумал.
Итак, отправился я себе в сей путь. Дорога была в самом деле очень просовиста, однако ехать все было можно; совсем тем, боясь, чтоб в вершине за селом Бузуковым необгрязнуть, решился я ехать от сего села до хотунской дороги большою дорогою, и ехал еще впервые от роду сим прогалком.
Но не успели мы на помянутую хотунскую дорогу възехать, как понесло нас так швырять, что я начал уже и проклинать оную тысячу раз. Этакой проклятой дурной дороги от роду я не видывал. Таки ухаб на ухабе и рытвина за рытвиною, и одна вдоль, другая поперек, третья накось, и то в ту сторону, то в другую, и я принужден был в просторном возке своем только что из края в край и из угла в угол попрыгивать и покачиваться.
Но мог ли я себе тогда вообразить, что самую сию, тогда проклинаемую, дорогу я чрез несколько часов после того любить и благословлять стану?
Как бы то ни было, но наконец, своротив с сей дороги вправо, приехал я в Полозово. Хозяин был мне очень рад, а особливо потому, что многих гостей не будет, а вскоре после меня приехали и Полонские, привезя с собою и брата г–жи Полонской, Николая Алексеевича Ладыженского, чему в особливости я рад был, ибо с сим человеком мне весьма было нескучно; и мы заговорились с ним. как с сведущим человеком, в прах о тогдашних политических и военных происшествиях и набольшую часть времени своего в сих разговорах проводили.
Между тем происходили крестины и после оных крестильный обед. После оного посидели мы еще несколько и все было хорошо; но скоро начали мы несколько тревожиться.
Время приближалось уже к разъезду по домам, а мы за разговорами того и не видали, что погода на дворе сильно переменилась и начинала несть ужасная вьюга и метель.
— «Как быть? говорим мы между собою; не лучше ли нам посидеть с полчаса еще времени, авось–либо поутихнет».
Все согласились на то; однако метель не унималась, но несла час от часу еще пуще прежнего.
— «Что делать? говорим мы наконец: знать не переждать нам этой погоди, а ехать время, вечер уже почти наступает».
