Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден
– Ай, молодец Угэдэй, – пробурчал воин.
Хасар выбрал место на невысоком холме – стрелы туда не долетали, но до врага было достаточно близко, чтобы руководить боем. За последние дни монгольским всадникам удалось изрядно потрепать армию императора. Тем не менее полки цзиньцев были дисциплинированны и стойки, что Хасар уже испытал на себе. Снова и снова они выставляли против его всадников частокол копий и тяжелых пик. Рельеф местности не давал монгольской коннице применить копья, так что оставалось обрушивать на врага лавины стрел. На протяжении утра лучники Хасара убивали цзиньцев чуть ли не сотнями, но, несмотря на это, императорским солдатам удавалось неуклонно пробиваться на юг, и монгольский тумен двигался вместе с ними. Сейчас Хасар видел, как головы цзиньцев устало повернулись, заметив на горизонте новую угрозу – напружиненные ветром оранжевые стяги монгольского хана.
Где-то в поблескивающих цзиньских рядах, глядя на приближающуюся армию монголов, особенно злится один молодой человек, подумалось Хасару. Еще ребенком император Сюань был вынужден преклонить колени перед Чингисом, когда великий хан предал огню его столицу. Этого юношу Хасар лично загнал в город Кайфын, но тогда его отозвали на родину. Сейчас внутри у монгольского военачальника словно вскипала горячая кровь с молоком, цзиньский император был снова в игре, и жизнь его Хасар держал в своих руках. Вот она, долгожданная развязка.
Тем не менее император едва не достиг южного царства, где, отгородившись от остального мира, правила его родня. Проживи Чингис хотя бы на несколько лет дольше, он бы вошел в те земли, – Хасар был в этом уверен. О сложностях и политических трениях в отношениях между двумя государствами Хасар ничего не знал. Ему было известно лишь, что царство Сун имело огромную армию. Достаточно мощную, чтобы расправиться с государем севера. Или сойтись в сражении с туменом Хасара. Жалко лишь, Чингисхан до этого дня не дожил.
Погрузившись в воспоминания, Хасар повернулся вполоборота, собираясь отдать приказ Хо Са и Самуке, и тут вспомнил, что обоих его товарищей нет в живых, причем уже давно. Он зябко поежился на ветру. Сколько же друзей полегло с той поры, когда они с братьями прятались от врагов в преддверии зимы! И вот из тех испуганных голодных детей выросла новая сила, заставившая считаться с собой весь мир. Но уцелеть удалось лишь Хачиуну, Тэмуге и ему, Хасару. Что и говорить, цена велика, хотя Хасар не сомневался: Чингисхан, даже зная обо всем наперед, заплатил бы ее не скупясь.
– Лучшие из нас, – чуть слышно прошептал Хасар при виде черно-красных Угэдэевых молодцов, которые неуклонно приближались.
Увидев все, что нужно, он снова сел в седло и пронзительно свистнул. К нему стремительно подскакали двое покрытых пылью гонцов, для пущей быстроты и легкости оба они были без оружия, в одних штанах и шелковых рубахах.
– Минганам с первого по четвертый нажать на их западное крыло, – бросил Хасар одному из прибывших. – И не давать врагу рассеяться перед туменом хана.
Гонец, горя молодым задором, поскакал, пересекая поле битвы. Второй терпеливо дожидался, пока Хасар следил за людскими приливами и отливами, словно зоркий сокол, высматривающий добычу в поле. Вот из какой-то укромной норы выскочили зайцы, которых тут же подстрелили из луков довольные телохранители, покинув седла, чтобы подобрать добычу. Еще один признак того, что земля здесь неровная и полна ловушек. Атаковать гораздо опаснее, когда лошадь может невзначай угодить копытом в нору и сломать себе ногу, а при падении погубить седока.
От такой мысли Хасар поморщился. Нет, не видать сейчас легкой победы, не сегодня. Его тумен цзиньская армия превосходила раз в шесть. Даже с приходом Угэдэя и Толуя расклад будет два к одному. Хасар торопился и нагнал цзиньцев по пути на юг, но никак не мог вынудить императора остановиться и принять бой на условиях монголов. Сам Угэдэй предложил взять их в большое кольцо, замкнув его с юга. И вот уже три дня прошли в тягостном промедлении, пока не начало казаться, что император сумеет проскользнуть к границе и быть в безопасности до возвращения Угэдэя.
Хасар вдруг осознал, как ему хотелось бы, чтобы с юга пришел Чингис. Стоило такое представить, как сердце зашлось от радости. Он тряхнул головой, чтобы развеять стариковские грезы. Надо было делать дело, а не мечтать.
– Передай приказ Юсепу, – сказал Хасар посыльному. – Охватить их правое крыло, чтобы оно вытянулось по направлению к хану. Для этого, если надо, можете израсходовать все стрелы. Поручаю Юсепу команду минганами с пятого по восьмой. Две тысячи остаются у меня в запасе. Ну-ка, повтори.
Выслушав гонца, Хасар нетерпеливо кивнул: скачи, да побыстрее.
Глядя на открытое пространство, он прикидывал: цзиньский император, должно быть, уже вырос. Теперь это не гордый маленький мальчик, а мужчина в расцвете сил, правда оставшийся без своих владений. Его бывшими землями правят теперь монголы. А громадные армии его отца сокрушены. Осталась только эта. Знать, потому она так упорно и дерется. Для императора это последняя надежда, и его солдаты это понимают. Граница царства Сун так мучительно близка, а они все еще сильны, и их много, словно ярких ос.
Хасар поскакал обратно к своему резерву. Воины непринужденно сидели и наблюдали за врагом, положив руки на рожки седел. При виде своего военачальника все выпрямились, зная, что он подмечает решительно все.
Было видно, как цзиньские ряды, поблескивая копьями и пиками, перестраиваются, готовясь противостоять новой угрозе. Как Хасар и ожидал, они начали отклоняться от южного направления. Угэдэй мог там и вовсе не появляться. Цзиньский император хотел добраться до сунской границы. Если гнать его вдоль этой границы, императорские солдаты в конце концов выдохнутся, и тогда монгольские тумены сумеют как следует потрепать вражеские фланги. До
