Хлеб печали - Станислава Радецкая
Впрочем, несмотря на это, Лене все еще надеялась, что когда-нибудь они подружатся, будут делиться секретами и играть в игры, а уж когда они станут совсем взрослыми, лет через семь, то будут вместе ходить по вечерам на танцы и гадать на женихов. Она вздохнула, отряхнула застиранный до серости передник, положила в него башмаки и зашагала вниз по тропинке, навстречу смеху.
Черные пушистые утята барахтались на мелководье под присмотром сразу трех хозяек: долговязой Мари, у которой все руки были в цыпках, пухлой Берты и веснушчатой Греты, которая умела метко плевать в цель, не хуже какого-либо мальчишки. Все трое весело шлепали по воде, подняв высоко подол, глядя вполглаза, чтобы утята не уплывали далеко и не ныряли в густую траву, откуда их сложно было выгнать, но как только они заметили Лене, то застыли, глядя на нее исподлобья.
- Можно мне поиграть с вами? – спросила Лене, остановившись чуть поодаль, как учила ее бабка. К знатным людям нельзя было подходить близко, говорила та. Они могут прогневаться и тогда жди беды. По горькому опыту Лене знала, что и деревенских лучше было не злить.
Девчонки переглянулись.
- Ну, пруд не куплен, - сказала Мари, внимательно разглядывая Лене. Ей было уже десять, и именно она дала Лене камешек под видом леденца. – Но тебе сюда ступать не стоит.
- Почему? – серьезно спросила Лене.
- Позавчера здесь видели щуку размером с мельничное колесо. Говорят, она откусила ногу у теленка несколько лет назад. Ты ей будешь на один зубок
- Неправда, - неуверенно возразила Лене.
- А вот и правда, - ответила Грета. Она защемила нос пальцами, будто откуда-то воняло. – Мой отец ее как-то видел собственными глазами. Мы-то ее не боимся, а твоя бабка - ведьма, и ты - ведьма, потому она первым делом в тебя и вцепится.
Лене исподлобья взглянула на нее. Ей вдруг стало страшно, хоть она и знала, что бабка Магда не ведьма.
- Хочешь посмотреть, где она прячется? – внезапно спросила ее Мари. Она прутиком остановила утенка, который собрался было спрятаться в кусты, и развернула его назад. – Если пообещаешь не кричать и не ныть, то мы покажем тебе ее логово. Оно там, под водой… - девчонки опять обменялись долгим взглядом, и Берта почему-то захихикала.
- Я никогда не ною, - пробормотала Лене. Козочка ткнулась ей под бок, опасливо косясь на воду.
- Надо просто перейти за мостик к большому ручью, - задумчиво сказала Мари. Она поправила косынку на голове, шагнула к Лене и протянула ей ладонь. – Она живет в одном из омутов вверх по течению, там, где начинается лес. Щуки любят стоячую воду.
С радостно бьющимся сердцем Лене взяла ее за руку. Она была счастлива, что с ней говорят как с равной.
Мари, Берта и Грета проводили ее к омуту, подгоняя своих утят. Их приходилось все время пересчитывать, и девчонки дважды или трижды сбивались, поскольку с трудом считали после десяти, когда кончались пальцы. Над Лене никто не смеялся, и она почувствовала, будто внутри нее зажегся огонек.
- Стань-ка сюда и гляди вниз, - сказала ей Грета, показав прутиком на большой серый камень, который лежал на самом краю омута, среди узких листьев болотной травы. К камню прибилась высохшая и слежавшаяся солома, похожая чем-то на коровью лепешку. Вода казалась черной, несмотря на ясный день, и белая шелуха от опавших калиновых цветов медленно плыла и кружилась на ее поверхности. Лене вскарабкалась на холодный камень, придерживая передник с башмаками, и вгляделась в черноту; ей почудилось движение под толщей воды, но с берега в воду скакнула лягушка, и по поверхности омута пошли круги. Лене наклонилась ниже, почти касаясь воды краями своей косынки («Видишь? – спросила ее Мари сзади. – Вон там, под корягой, гляди хорошенько!»), но что-то вдруг резко и остро толкнуло ее в спину, и Лене не удержалась и упала прямиком в черноту, в бурые водоросли и переплетение корней. Темная вода немедленно попала ей в нос, залила глаза, Лене попыталась закричать, но в легких вдруг поселилась боль, и она отчаянно забарахталась, хватаясь за камень и обламывая о него ногти. Ее новые подруги безжалостно захохотали.
- Вот умора, - сказала пухлая Берта, утирая слезы, когда Лене кое-как выбралась из скользкой водяной ловушки, через резь в груди и носу; вдобавок она больно оцарапалась о колючие ветви, лежавшие на дне, и теперь левое запястье саднило. – Поверила в какую-то щуку, да еще чуть не потонула.
Лене открыла рот, но ничего не ответила. Ее башмаки с льняными чулками лежали на дне, косынку унесло подводное течение, а в волосах запутались водоросли и сухой камыш. Она переступала с ноги на ногу, пытаясь согреться, пока девчонки хихикали над ней.
- Она же блаженная! – воскликнула Мари; она почти сияла от удовольствия, и Лене впервые подумала, что некоторые люди умеют радоваться, когда другим плохо. – Только посмотрите на нее, она же ничего не поняла!
- Меня что-то толкнуло в спину, -
