Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Все это свозилось и пригонялось под защиту русских; богатые чеченцы, покинув свое добро, ехали опять забираться в горы, возвращаясь по нескольку раз. До сих пор они были нашими врагами, теперь становились друзьями; на их лицах не было заметно ни малейшего уныния или сожаления о покинутых горах. С занятием Аргунского ущелья они лишались помощи со стороны Большой Чечни, которая была для них теперь отрезана; им оставалось или уходить дальше в горы, или переселиться на плоскость, в низовья Сунжи. Так они и сделали. Разбойники, бродяги – все ушли в горы и присоединились к Шамилю. Их шайки рыскали по аулам, мешали мирным жителям переселяться, грабили, разоряли и довели их до того, что они с нетерпением ждали появления русских войск. Почти на каждой позиции приходилось принимать по тысяче переселенцев, а не то и более.
Шамиль, узнав о покорении Малой Чечни, прислал ей на помощь племя тавлинцев, но было уже поздно; теперь и сам Шамиль ничем бы не помог. Жители скрывались от тавлинцев, даже вступали с ними в перестрелку, а в конце концов их выгнали. В скором времени места по речке Гойте, в Дубах, Гехах, на Валерике и далее, до крепости Владикавказа, – места, на которых было пролито столько русской крови, – покорились без всякого сопротивления. Быстрое и удачное занятие Аргунского ущелья открывало пути на Владикавказ, Закавказье и в густые леса Ичкерии, к аулу Веден, 14-летнему местопребыванию Шамиля. Его участь была теперь решена.
Гуниб
В стране, известной под именем Горного Дагестана, возвышается гора Гуниб. Ее верхняя площадка, немного покатая, имеет около тысячи десятин, а окружность горы внизу равняется почти 50 верстам. На этой горе, по ручейку, сбегавшему с крутых скал, лепится небольшой аул в сотню дворов. Жители имели под рукой воду, лес и пашни; им не было надобности спускаться вниз по кручам. Окружная страна состояла из голых скал, на уступах которых горцы построили аулы и натаскали земли, необходимой для разведения садов. Сообщение с соседними аулами возможно только верхом, и при всем том, в некоторых местах, всадник должен непременно вставать. Чем выше подниматься, тем горы кажутся пустыннее; наконец, попадаются лишь мхи да ягели, серебристого, ярко-зеленого и красноватого цветов. Воздух редок, дышать трудно, и как только скроется солнце, становится сыро, холодно; густые облака окутают окрестные горы – ничего не видать, ни вблизи, ни вдали. Эти облака сгущаются в темные, свинцовые тучи; блеснет молния, раздастся первый удар грома – и пошли гулять раскаты по всем ущельям. Гром гремит, не прерываясь, а тут еще страшный ливень сменяется то градом, то вьюгой; ветер, срывая с верхушек гор снег, крутит им, как в зимнюю метель. Страшна такая гроза в горах. Внизу шумят черные речки; они извиваются под горой или же сразу обрываются шумным водопадом. Немного рек в Нагорном Дагестане, и все они носят название Койсу: Андийское Койсу, Аварское, Кара-Койсу и Кази-Кумухское Койсу. Жители Дагестана, или лезгины, бедны, как их голые скалы; в некоторых обществах имеются пастбища; другие разводят на своих утесах виноград, а хлеба не сеют вовсе; самая населенная страна в Дагестане – Авария, но у аварцев также мало земли, способной к возделыванию; главная и доходная статья их хозяйства – лук и чеснок, которые они развозят по всему Дагестану. Вот сюда-то удалился Шамиль, когда наши войска, под начальством того же неутомимого Евдокимова, заставили его очищать Чечню. Здесь, в Нагорном Дагестане, Шамиль приготовился к последней и отчаянной борьбе.
В половине июля 1859 года Шамиль, в ожидании русских, приказал горцам очистить левый берег Андийского Койсу и перебраться с семействами в аулы правого берега. Аул Килятль, в котором помещалось семейство Шамиля, был хорошо укреплен; в нем находилось 13 орудий; весь правый берег реки был укреплен завалами. Кази-Магома, сын Шамиля, наблюдал дорогу из Аргунского ущелья. К стороне Каспийского моря находились укрепленные пункты: Бурундук-Кале, Кикуны и Чох; они защищали дороги и переправы внутрь Дагестана. С южной стороны защищал доступы Ириб, где находился зять Шамиля; тут помещались большие запасы пороху, снарядов и продовольствия.
Русские войска, направляемые фельдмаршалом Барятинским, вступили в Дагестан с трех сторон. Чеченский отряд шел прямо на Шамиля, через аул Веден, на снежный Андийский перевал; дагестанский отряд вступал в непокорную область со стороны Шуры, а лезгинский начал действовать со стороны главного кавказского хребта, направляясь на левый фланг Шамиля. В половине июля к чеченскому отряду прибыл Главнокомандующий и на другой же день, со всей кавалерией, произвел осмотр дорог, ведущих в Андию. Неприятельские пикеты, занимавшие перевал, дали сигнальный выстрел, затем скрылись. Наши увидели Андию и окружающие ее 4 аула в огне; вся местность была как на ладони: открывались Андийские ворота, путь в Дарго; правее – гора Килятль, с новыми укреплениями, а дальше – неясно синели горы Аварии. Теперь Шамиль не мог уже рассчитывать на Чечню: все пути туда были заперты. Русские войска видели повсюду след губительного огня: все ближние и дальние аулы были выжжены, на месте которых торчали голые стены.
Жители были озлоблены жестокостью имама: он лишал их продовольствия, заставлял насильно угонять скот, перетаскивать скудные пожитки. Между тем отряд потихоньку продвигался в реке, разрабатывая на каждом шагу дороги. Спуск к Андийскому Койсу оказался очень крут, так что пришлось прокладывать обходную дорогу. Противоположный берег, белевший аулами в густой зелени садов, окруженный террасами полей, занимали горцы под предводительством Кази-Магомы.
В Дагестанском отряде барона Врангеля весь июль прошел в разработке дорог по Салатавии и подвозе с плоскости провианта, снарядов, инструмента. Между отрядом барона Врангеля и Шамилем пролегал высокий Салатавский хребет, составляющий продолжение Андийского; за ним сейчас же начиналось лезгинское общество Гумбет. Лазутчики дали знать в отряде, что дороги попорчены, что все жители призваны к оружию, а семейства их и стада отправлены, по
