Рафаэль Сабатини - Скарамуш. Возвращение Скарамуша (сборник)
В тот же вечер заговорщики, несколько обескураженные таким поворотом событий и сомневавшиеся теперь в успехе своей затеи, собрались на улице Менар, чтобы посоветоваться с Андре-Луи.
Тот был вне себя от негодования. Он обрушил всю свою язвительность на Базира и Жюльена за то, что они пренебрегли благоприятной возможностью и не вмешались в обсуждение. Особенно просто было попасть в комиссию Жюльену, которого депутаты уже мысленно связывали с делом Индской компании.
– Это Фабр все испортил, – оправдывался Жюльен.
– Ладно, не будем ссориться, – сказал де Бац. – Какая разница? Неужели кто-нибудь верит в неподкупность этого фигляра? Вы знаете его биографию? Ба! Да за сотню тысяч франков он душу продаст. – Барон извлек из глубин секретера очередную пачку ассигнаций. – Вот, Шабо. Купите его. Тогда, чего бы ни пожелали Камбон с Рамелем, большинство в комиссии вам обеспечено.
Де Бац действовал по наитию. Когда четверо торговцев своими мандатами удалились, он посмотрел на Андре-Луи и рассмеялся низким грудным смехом.
– Все вышло даже лучше, чем вы планировали. Вовлечь в дело Фабра д’Эглантина – на такое я и не надеялся! Он стоит Жюльена, Делоне и Базира, вместе взятых. Боги сражаются на нашей стороне, Андре. Да оно и понятно, ведь все боги – аристократы.
Слухи о том, что Индская компания будет ликвидирована по приказу Конвента, немедленно распространились среди акционеров. За двадцать четыре часа паника достигла апогея и акции упали ниже того низкого уровня, который предсказал Делоне. Было чудом, что на них вообще находились покупатели. А покупатели тем не менее сыскались. Когда цена акций, в огромном количестве выброшенных на рынок, достигла одной двадцатой их реальной стоимости, все они были немедленно скуплены.
Вскоре стало известно и имя покупателя. Им оказался Бенуа, банкир из Анже. Собратья по ремеслу смеялись ему в лицо и называли сумасшедшим. Только безумец станет скупать бумагу, которая годится лишь на то, чтобы заворачивать в нее хлеб. Но Бенуа хладнокровно сносил насмешки:
– Вам-то какая забота? Я игрок. Мои шансы не так уж плохи. Судьба компании еще не решена. Если наступит крах, я не так уж много потеряю. Зато при благоприятном исходе наживу состояние.
Действовал он, разумеется, в интересах Делоне, Жюльена и Базира. Шабо в последний момент не хватило мужества. Делоне уговаривал его вложить половину суммы, полученной за согласие участвовать в махинации, но тот не рискнул из опасения потерять эти деньги. Вдруг он не справится с Фабром, рассуждал Шабо, а если Фабр не поддастся соблазну, дело будет проиграно. Вмешательство Фабра сделало невозможным издание двух декретов, которые они намеревались представить на выбор руководителям компании и шантажом вытянуть из них отступные за тот, что спасет их от краха.
Делоне сообщил Моро о возникшем затруднении. Тот немедленно принял решение: нужно добиться, чтобы Шабо увяз по самую шею, не оставить ему ни малейшей лазейки, а для этого он должен рискнуть своими деньгами. Но вслух Андре-Луи сказал совсем другое:
– Шабо должно быть выгодно сохранение компании, иначе он не станет ради нее стараться. Трусость толкает его на путь наименьшего сопротивления, и он довольствуется своей сотней тысяч. А раз он не хочет покупать акции сам, придется нам сделать это за него. – Моро вручил Делоне небольшую пачку ассигнаций. – Передайте Бенуа, пусть купит акций еще на двадцать тысяч и передаст Шабо. Упомяните при нем, что в тот день, когда доверие к Индской компании будет восстановлено, эти акции взлетят до полумиллиона. Перед таким соблазном устоит лишь тот, кто лишен человеческих слабостей. А у Шабо, видит Бог, их столько, что они выдают в нем скорее животное, нежели человека.
Шабо, конечно же, не устоял. Пятьсот тысяч вот-вот должны были свалиться на него чуть ли не с неба – почему же не взять. Да ради них он был готов даже выступить в роли искусителя Фабра.
Миновало десять дней, а комиссия еще не провела ни одного заседания. Пора было форсировать события. Шабо словно ненароком повстречал Фабра и спросил, когда ему будет угодно заняться порученным делом. Фабр выказал безразличие:
– Назначьте удобный день сами.
– Я посоветуюсь с другими и дам вам знать, – пообещал Шабо.
Советовался он с Делоне, Жюльеном и Базиром. Из них официально в комиссии состоял лишь Делоне, но неофициальный интерес был общим.
– Действуйте, как сочтете нужным, – сказал Жюльен, – и чем скорее, тем лучше. Мы уже истратили почти все деньги.
Между тем Бенуа, которому Делоне по-дружески сообщил о подоплеке всего дела, скупал акции и для себя, причем с таким размахом, что это многократно усилило его осторожность и проницательность. Поэтому очень скоро он пришел к выводу, что де Бац и Моро – как знал Бенуа, вдохновители махинации – сами как будто воздерживаются от покупки, пренебрегая столь редкой возможностью легкого обогащения. Банкир осторожно навел справки и выяснил: действительно, ни тот ни другой не приобрели ни единой акции. Что же, черт побери, это означает?
При первой же возможности банкир вцепился с этим вопросом в де Баца. Барон, застигнутый врасплох, недостаточно хорошо взвесил ответ.
– Это спекуляция, а я не спекулирую. Я торгую более надежным товаром.
– Но тогда какого дьявола вы трудились, разрабатывая эту операцию?
Де Бац ответил еще более неосторожно:
– Не я. Это проект Моро.
– Ах вот как! В таком случае почему не покупает Моро?
Барон изобразил неведение.
– Разве? Хм. Любопытно. – И он сменил тему.
Бенуа мысленно согласился с ним: это и впрямь было любопытно, чертовски любопытно. Настолько любопытно, что требовалось во что бы то ни стало найти этому объяснение. Поскольку он не мог получить его в другом месте, наутро он отправился к Моро. Страх потерять большие деньги пришпоривает некоторых людей не хуже, чем страх за собственную шкуру, и Бенуа, вся жизнь которого прошла в служении Мамоне, был из их числа. Так что к Андре-Луи явился совсем незнакомый ему Бенуа – воинственный и опасный.
Молодой человек был дома один и принял визитера в салоне де Баца. Банкир сразу же перешел к делу. Андре-Луи выслушал Бенуа, ничем не выдав изумления, которое испытал при его словах. Его худое умное лицо оставалось спокойным и неподвижным, словно маска. Прежде чем ответить, он коротко рассмеялся, но этот смех ничего не сказал банкиру.
– Хотя я и не понимаю, почему должен перед вами отчитываться, я все же удовлетворю ваше любопытство. Мне не нравится состав комиссии, назначенной по этому делу. Если Фабр д’Эглантин станет и впредь придерживаться того же мнения, которое он изложил Конвенту, Индская компания будет ликвидирована.
