Поль Феваль - Горбун
– Подходите, прочтите мое имя! – воскликнул он, окидывая ошеломленную толпу пылающим взором, и острием шпаги указал на свою подпись. Все устремились к контракту. Через мгновение в гостиной многократным эхо звучало имя:
– Лагардер!
– Лагардер!
– Да, Лагардер, – подтвердил он. – Тот самый, который, если обещает, то всегда приходит.
Если бы он воспользовался возникшим замешательством, то, видно, легко прорвался бы сквозь ряды врагов. Но он стоял неподвижно, прижимая одной рукой руку девушки к своей груди, а другой высоко подняв шпагу. Кокардас и Паспуаль с клинками наголо заняли позицию наизготовку, прикрывая его со спины. Гонзаго тоже выхватил шпагу. Соратники последовали его примеру. Их число в несколько раз превосходило этих троих. Донья Круц, растерявшись, бросилась между двумя враждующими сторонами. Но лишенный шпаги Пейроль сграбастал ее в охапку и, держа впереди, как живой щит, забился вместе с ней в темный угол.
– Этот человек не должен уйти! – стиснув зубы и побелев от злобы, выкрикнул Гонзаго.
Навай, Носе, Шуази, Жирон и другие дворяне бросились в атаку. Лагардер даже не отбежал за стол. Кокардас и Паспуаль перестроились, выйдя на его защиту с флангов.
– Ну, держись, дорогуша, – подбадривал напарника Кокардас. – Ведь уже полгода, как мы не участвовали в настоящем бою, крапленый туз! Держись, держись, дружок, серп тебе в жатву!
– Я здесь! – воскликнул Лагардер, отбивая первый вражеский выпад.
Через несколько мгновений люди Гонзаго отступили, оставив на поле сражения двоих убитых. Жирон и Альбрет растянулись на полу в кровавой луже.
Лагардер и его два храбрых защитника, невредимые и неподвижные, как изваяния, ожидали второй атаки.
– Господин Гонзаго, – сказал Лагардер. – Вы хотели устроить пародию на свадьбу. Но посодействовали настоящему браку. Все произошло по закону, и в контракте есть ваше имя.
– Вперед! На него! Вперед! – заорал, не помня себя от ярости, принц и на этот раз сам пошел во главе своего войска. Часы пробили пять. Снаружи раздался сильный шум. Во входные двери что есть мочи заколотили, и чей-то властный голос прокричал:
– Именем короля, откройте!
Гостиная со следами пиршества представляла плачевную картину. На столе тарелки, приборы, недопитые бутылки, осколки стекла, подтеки вина, пятна крови.
В глубине у дверей в смежную гостиную, где недавно находилась корзина со свадебными подарками, и где теперь укрывался едва не потерявший от страха рассудок мсьё Гриво Старший, в молчании застыла группа, состоявшая из Авроры, Лагардера и двоих мастеров клинка. В центре залы Гонзаго и его сообщники, чье наступление было прервано окриком: «Именем короля!», испуганно смотрели на входную дверь. По всем углам жались ни живые, ни мертвые от ужаса женщины. Между двумя группами на полу в темно красной луже два трупа.
Люди, постучавшие в предрассветный час в увеселительную обитель принца Гонзаго, конечно, понимали, что сразу им не откроют. Это были те самые гвардейцы и полицейские, которых мы недавно видели во дворе особняка президента Ламуаньона и немного позднее на кладбище Сен-Маглуар. У них был точно разработанный план действий. После трех предупредительных окриков со словами «Именем короля!» сопровождаемых грохотом кулаков и сапог по дверям, они попросту сорвали дверь с петель, после чего по дому разнесся топот солдатских сапог. Гонзаго похолодел до мозга костей. Неужто, регент распорядился его арестовать?
– Господа, – обратился он к своим, вкладывая шпагу в ножны, – людям короля сопротивления не оказывают, – и тише прибавил. – А там посмотрим.
В дверях гостиной появился капитан гвардейцев Бодон де Буагийе. Он еще раз произнес:
– Именем короля, господа! – затем холодно поклонился Гонзаго и, отступив к стене, пропустил в залу гвардейцев и полицейских.
– Что это значит сударь? – спросил Гонзаго.
Буагийе посмотрел на распростертые на полу тела убитых, затем перевел взгляд на Лагардера и его двоих соратников. Те по-прежнему держали клинки наголо.
– Так-так, – пробормотал он. – Значит, правду мне говорили, что он храбрый боец, – и затем, повернувшись к принцу, сообщил: – В эту ночь мне поручено действовать по указаниям принцессы, вашей супруги сударь.
– Неужели она… – побагровев от возмущения, начал принц, но не закончил, так как на пороге появилась сама принцесса. Она по-прежнему была в трауре.
Увидев обстановку: следы оргии и последующей битвы, более, чем пикантные картины на стенах и наконец, балетных красоток, принцесса опустила вуаль.
– Я пришла не к вам, сударь, – бросила она мужу и, повернувшись к Лагардеру, произнесла:
– Двадцать четыре часа истекли, сударь вас ждет суд. Извольте сдать оружие.
– И это моя мать? – пробормотала Аврора, закрывая руками лицо.
– Господа, – продолжала принцесса, обращаясь к гвардейцам. – Исполняйте полученный приказ.
Лагардер бросил шпагу Пейроля к ногам Бодона де Буагийе. Гонзаго и его люди не двигались. Когда Бодон де Буагийе показал Лагардеру на дверь, тот, держа Аврору за руку, приблизился к госпоже принцессе.
– Сударыня, – сказал он, – только что я едва не отдал жизнь, защищая вашу дочь.
– Мою дочь! – дрогнувшим голосом переспросила принцесса.
– Он лжет! – выкрикнул Гонзаго.
Не обратив на замечание принца внимания, Лагардер неторопливо продолжал:
– Я просил двадцать четыре часа для того, чтобы вернуть вам дочь. Срок истек. Перед вами мадемуазель де Невер.
Похолодевшие от волнения руки матери и дочери коснулись друг друга. Содрогнувшись от внезапных рыданий, Аврора кинулась к принцессе в объятия. Лагардер, проглотив подступивший к горлу комок, произнес:
– Берегите и любите ее, сударыня, – у нее теперь, кроме вас, никого нет.
Аврора вырвалась из материнских объятий и подбежала к Лагардеру, но тот мягко ее отстранил.
– Прощайте, Аврора, – сказал он. – Как видно, завтра наше венчание не состоится. Храните документ, сделавший вас моей супругой перед людьми, в то время, как перед Богом вы ею стали еще вчера, и пусть госпожа принцесса простит вам мезальянс с человеком, которого скоро приговорят к смерти.
Он в последний раз поцеловал руку девушки, глубоко поклонился принцессе и, направившись к дверям, сказал:
– Ведите меня на суд.
Часть III. Свидетельство мертвого
Глава 1. Спальня регента
Было восемь утра. Маркиз де Коссе, герцог де Бриссак, поэт Лафар и три дамы, среди которых старый консьерж при Дворе Радости Ле Бреан узнал дочь регента герцогиню Берийскую, покинули Пале-Рояль через дверь, о которой мы уже не раз упоминали.
