Поль Феваль - Горбун
Отлично вышколенный Гриво Старший поклонился принцу, дамам и господам с исключительной учтивостью. В его папке, обтянутой тонким сафьяном и украшенной шелковой розовой лентой, находился заготовленный по форме акт. Однако в графе «муж» стояло имя Шаверни. Нужно было внести исправление. Фактотум Пейроль пригласил мсьё Гриво к небольшому столику. Нотариус достал перо чернила, скоблильный ножик и принялся за дело. Гонзаго и большинство приглашенных обступили горбуна.
– Это будет долго? – осведомился тот, указывая на нотариуса.
– Господин Гриво! – смеясь, обратился к чиновнику принц. – Вы, надеюсь, извините молодых за некоторую нетерпеливость? Впрочем, их можно понять. Не так ли?
– Мне потребуется всего пять минут, не больше, ваша светлость, – ответил юрист.
– Ровно столько, сколько нужно, чтобы обольстить женщину! – ухмыльнулся горбун, одной рукой поправляя жабо, а другой, поглаживая прекрасные шелковистые волосы своей невесты.
– Давайте, чтобы не терять времени, выпьем! – предложил Гонзаго. – За здоровье новобрачных.
И снова полетели в потолок пробки от шампанского. На этот раз веселье было настоящим. Тревоги остались позади. Наконец-то все пришли в отличное расположение духа.
Донья Круц лично наполнила бокал Гонзаго.
– За их счастье! – провозгласила она и принялась со всеми звонко чокаться.
– За их счастье! – смеясь, отозвались остальные и осушили бокалы.
– Кстати, – спохватился Эзоп II, – здесь случайно нет поэта, который смог бы сочинить в мою честь эпиталаму?
– Поэта! Поэта!
– Нужен поэт! Подать сюда поэта! – раздались выкрики.
Мсьё Гриво Старший положил перо за ухо.
– Невозможно одновременно делать два дела, – скромно произнес он. – Когда покончим с контрактом, я попробую экспромтом сочинить несколько строчек.
Горбун его поблагодарил, прижав руку к сердцу.
– Поэтические дифирамбы от уголовного суда, нотариальные мадригалы! – оживился Навай. – Господа, по моему, мы вступаем в золотой век!
– Именно, – поддержал Навайя Носе. – Скоро по полям побегут молочные реки с кисельными берегами, из фонтанов заструится молодое вино!
– На чертополохе зацветут розы! – прибавил Шуази. – И все произойдет лишь потому, что юристы сочиняют стихи!
Горбун надулся от важности и удовлетворенно произнес:
– Что ни говори, приятно слышать столько блистательного остроумия, сознавая, что оно возникло по поводу моей свадьбы!
– Однако! – вдруг спохватился он. – Неужто, мы с невестой останемся в таком виде! Ведь это ни в одни ворота не лезет. Просто фи! Она в утреннем неглиже. Да и я не лучше: не причесан, манжеты помяты. Право же, мне стыдно. Где подвенечный наряд невесты? Я слышал что-то о свадебных подарках, или меня подвели уши? Что скажете, милые дамы?
Нивель и Сидализа стрелой помчались в малую гостиную и тут же возвратились с огромной корзиной. Донья Круц увела Аврору в будуар.
– Скорее, скорее, – торопила вызвавшихся помогать Нивель и Сидализу бывшая гитана. – Ночь на исходе, а еще надо успеть потанцевать, – пусть хоть немного.
– Ты не боишься, что они ее нечаянно разбудят от твоих чар? – заговорщически подмигнув, обратился к горбуну Навай.
Держа в одной руке зеркальце, в другой гребень, Эзоп II приводил в порядок прическу.
– Милая барышня, – вместо ответа окликнул он мадемуазель Дебуа и, отдавая ей гребень, сказал:
– Поправь мне там сзади!
И затем, повернувшись к Навайю:
– Она подчиняется мне точно так, как вы все подчиняетесь Гонзаго, – точнее своим карьеристским устремлениям. Она зависит от меня точно так же, как душка Ориоль зависит от своего честолюбия, а милашка Нивель от своей ненасытной жажды наживы, – короче говоря, как все мы зависим от наших греховных пристрастий. Послушай, Флери, красотулечка моя, перевяжи мне бант, будь так любезна!
– Готово! – объявил, наконец, Гриво Старший. – Можно подписывать.
– Вы уже вписали имена будущих супругов? – спросил Гонзаго.
– Они мне не известны, – ответил нотариус.
– Кстати, как правильно тебя зовут друг? – поинтересовался Гонзаго.
– Подпишите сначала вы, ваше сиятельство! – улыбаясь, отозвался горбун. – И вы, господа, тоже. Надеюсь, никто из вас не откажется удостоить меня этой чести. Мое имя я впишу сам. По случаю женитьбы мне хотелось бы вас немного поразвлечь. Я подпишусь последним. У меня очень смешное имя, надеюсь, оно вас немало позабавит.
– Аврора в самом деле, как же зовут этого демона? – произнес Навай.
– Прошу вас, прошу, – подписывайтесь! Не лишайте меня удовольствия порадовать вас сюрпризом! Ваше сиятельство, у вас потрясающие манжеты. Мне было бы приятно их от вас получить в качестве свадебного подарка.
Гонзаго отстегнул кружевные манжеты и бросил их горбуну. Тот поймал их на лету. Затем принц подошел к столу и размашисто подписал контракт.
Шутники принялись гадать вслух, отыскивая в памяти самые редкие имена.
– Не трудитесь напрасно, господа, – подначивал их горбун. – Ни за что не угадаете. Ба! Мсье де Навай, какой у вас красивый платок с вышивкой!
Навай отдал ему свой надушенный носовой платок.
Все начали преподносить горбуну маленькие дарения: кто брошку, кто пряжку, кто пышный бант. Ему же оставалось только смотреться в зеркало и прихорашиваться. Вслед за Гонзаго поставили свои подписи на контракте и остальные.
– Не откажите в любезности, взгляните, готова ли моя супруга? – обратился горбун к Шуази, принимая от того кружевное жабо.
– Невеста! Невеста! – раздались в этот момент возгласы.
На пороге будуара в белом свадебном наряде с традиционным флер д'оранжем в прическе появилась Аврора. Она была прекрасна, но ее черты сковывала неподвижность, делавшая ее похожей на античную статую. Было ясно, что она продолжала пребывать во власти чар. При ее появлении по гостиной пробежал восхищенный шепот. Когда взоры обратились к горбуну, он в восторге хлопнул в ладоши и визгливо воскликнул:
– Ах ты, мать честная! До чего же хороша у меня жена! Что же ненаглядная моя, вот и наш час пробил! Айда подписывать! – и перехватив руку Авроры из руки придерживавшей ее доньи Круц, он повел девушку к столу, где их дожидался контракт. За ними пристально наблюдали, предполагая, что невеста вот-вот заупрямится. Но она, слегка зардевшись, послушно следовала за горбуном. По ее щеке скатилась жемчужная слезинка.
– Черт побери, – пробормотал Носе Навайю. – Может быть здесь не колдовство? Может быть, она его на самом деле любит?
– Опомнись! Ты в своем уме? – шепотом ответил Навай.
Только что возвратившиеся после прогулки по саду Кокардас и Пейроль стали навытяжку, словно при поднятии государственного флага. Проходя мимо, горбун встретился с ними взглядом и едва уловимым жестом указал на свое правое бедро. Тут же спохватившись, Кокардас выступил вперед и, загородив собою дорогу для жениха и невесты, воскликнул:
