Три побега из Коринфа - Витольд Маковецкий
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Поле или, скорее, обширное пастбище было полно камней и гравия, между которыми виднелись пучки травы. Днем здесь паслись отары овец и коз с перешейка. Местность была неровная, здесь было много глубоких оврагов, трещин и ям. Но Диосс хорошо знал эти места немного освещенные наступившими сумерками. Он быстро шел на запад подальше от Истмийского порта, вдоль обработанных участков и садов, простиравшихся с этой стороны города.
Он проваливался по щиколотку в свежевспаханную почву, пока не достиг твёрдой земли на каменистом холме, который начинался здесь и продолжал подниматься в направлении на север.
Диосс остановился немного отдохнуть и отдышаться. Потом осмотрелся. Здесь было пустынно и тихо, а ночь темной и глаза мальчика едва могли что-то различить сквозь пелену все сгущающихся сумерек, поэтому он скорее угадывал, чем видел все, что его окружало. Только на северном горизонте отчетливо вырисовывался черный силуэт большой горной гряды.
Путь Диосса вел туда. Диосс выбрал это направление не случайно. Еще сидя в конуре Аргоса он задумался о своем тяжелом положении. Сначала он решил бежать морем и попасть на любой корабль в порту Истмы плывущий на восток и упросить взять его с собой, а он будет убирать им палубу, мыть кружки, управлять парусами, что он сделает все, что они захотят. Он думал так и поступить, и это решение казалось ему единственно возможным. И он сделал бы так, если... если бы не услышал слова стражников, о том, как он сам может попасть к ним в руки.
— Конечно, — говорили они, — он побежит, как и все, на какой-нибудь корабль в порту. Сегодня мы предупредим всех моряков на перешейке о рабе-беглеце, объявим награду и выставим патрули. Кроме того, все хорошо знают, какое наказание их ждет, если они укроют беглеца. Мальчишка попадется, как муха, в натянутую сеть, а затем дорого заплатит за все что натворил.
Диосс в ужасе застыл, услышав эти слова из своего укрытия. Конечно, он сразу же изменил план своего побега. Он решил добраться до соседнего порта Мегары или ещё дальше до Фалерона и только там поискать убежища на корабле. Но добраться до дальних портов через границы соседних областей городов было не так-то просто.
Диосс хорошо знал обычный маршрут, ведущий вдоль побережья в Мегару, но он не мог пойти этим путем.
На нем всегда было полно стражников, ловцов рабов, которые проверяли всех подозрительных, направлявшихся на север. Там нельзя было их избегнуть, так как в Коринфе каждый человек, мог посчитать Диосса своей добычей.
И он решил уйти дальше от моря через необитаемые горы, отделявшие Коринф от Мегары. Он мог бы скорее встретить там диких животных, чем людей, но там легче было найти убежища в зарослях низкорослые деревья, в расщелинах и лесных прогалинах. Как ему казалось, это был единственно правильный путь.
Но теперь, ступив на него, Диосс заколебался. Так, как он лежал в сторону черного, покрытого лесом горного хребта, Диосс содрогнулся от страха. Он помнил все слухи, иногда правдивые, иногда надуманные, которые он слышал о паломниках, растерзанных волками, съеденных пантерами и медведями и о силенах, злых лесных богах, преследующие всех, кто посмеют нарушить покой их таинственного царства.
Ветер дул с северных гор, а он с тревогой смотрел сквозь кроны ближайших деревьев. Диосс почувствовал, что дрожит от страха и холода. Он сделал несколько неуверенных шагов и остановился. Он находился на опушка леса. Деревья шумели настороженно, испуганно и боязливо, как будто предупреждая его об угрозе. Редкие кривые сосны, как плечи раскинули свои чудовищные ветки, можжевельник и черные клочья кустарника пригнувшиеся к земле были похожи на волков, преследовавших и приближавшихся к нему.
Внезапно тишину нарушил демонический гогот. Диосс подумал, что где-то глубоко в лесу силен вышел на охоту. Он со страху присел на землю. Его трясло, он вспотел, но нашел в себе силы шагнуть вперед, стиснув зубы, чтобы не закричать. Прошло несколько мгновений, прежде чем он понял, что это всего лишь лесная птица, а не страшный демон, который летит сюда, чтобы расправиться с ним. Но Диосс остановился и стоял как вкопанный. Ему было страшно оглядываться назад и смотреть вперед, он никогда не думал, что в лесах могло быть так жутко. Он прижался лицом к земле и как ребенок беспомощно заплакал.
В конце концов, он и был еще ребенком. Ему было всего десять лет.
— Мама, мама, — рыдал он, — сестра!
Холод ночи оживил его; приближалась осень и стало заметно холоднее.
«Как, так? Он, Диосс, зовет на помощь мать и сестру, и они там, в тюрьме ждут помощи только от него. Что бы на это сказал Полиникос? Что бы на это сказал Меликл! Им стало бы стыдно за такого друга!»
Диосс с трудом поднялся на ноги и приготовился идти дальше. Он перестал смотреть по сторонам на очертания, скрытые в сумерках, и старался не прислушиваться к голосам ночи; полностью сосредоточившись и замкнувшись в себе, он пошел вперед, глядя прямо перед собой только на землю.
Так он, спотыкаясь, шел целый час, а может и дольше. Наконец, лес начал редеть, горизонт расширялся. Высоких и странно кривых сосен и групп кустарников можжевельника становилось все меньше и меньше, но на местности стало больше появляться валунов. Наверху дул холодный ветер. Еще несколько шагов и Диосс уже стоял на гребне. Глубоко под ним простиралась широкая долину, за которой возвышался массивный горный массив. Он был ближе, чем раньше но все еще далеко и четко вырисовывался на фоне яркого неба.
Стало немного светлее, потому что появился серп луны. Диосс смог лучше разглядеть, где он находится и как ему следовало двигаться дальше.
Он тяжело вздохнул, полагая, что уже пересек большую часть горного массива, граничащего с Мегарой. Но теперь он увидел, что едва прошел половину пути и что самое трудное еще впереди. Но он был доволен, что не сбился с маршрута и находится на правильном пути. Но он так устал, что без отдыха уже не мог идти дальше. Он присел за валуном, затем прилег и закрыл глаза. Однако вскоре он проснулся, или лучше сказать, его разбудили холод ночи и голод, который наступал все более и более решительно.
Диосс дрожал от холода. Он выбежал из дома в одном хитоне и потерял одну сандалию, когда
