Три побега из Коринфа - Витольд Маковецкий

перелезая через стену, другая ему была больше не нужна, и он оставил ее внутри конуры Аргоса. Он был босой и в коротком хитоне, который порвал о ветки, и который едва прикрывал его тело. Голод тоже не согревал его. С ужина, который он ел вчера, до прихода стражников, во рту у него ничего не было, и хотя он и привык голодать, но пугался того, что будет дальше. Теперь он понял, что голод  может стать худшим врагом, чем дикие звери и страшные лесные демоны, так как от него можно было утомиться, потерять силы и умереть. Он также понимал, что ему нужно было поторопиться, он не должен терять времени, и достичь цели, как можно быстрее , прежде чем страдания и усталость истощат его итак  небольшой запас сил.  Он встал и стал быстро спускаться вниз.

Теперь дела у него пошли лучше. Серп луны, стоявший высоко, достаточно освещал путь, скудно. искривленные деревья и кусты не мешали ему идти.

Затем  кустов снова появилось больше, и  лес сразу стал более густым, неприветливым и темным. Ужас снова навалился на Диосса, но он преодолел себя и неудержимо пошел дальше вперед.

Внезапно он почувствовал, как что-то скользкое шевельнулось под его босой ногой, и в то же время под ней раздалось тихое шипение. Диосс вскрикнул и отпрыгнул в сторону. Он пробежал несколько шагов, прыгнул на большой валун и молниеносно забрался на него. Только здесь он вздохнул с облегчением. Но он не мог заставить себя идти дальше. Все тело, каждая мышца, каждый  его нерв дрожали от сильного напряжения, сердце его молотом колотилось в груди. Только теперь мальчик понял, что самая большая опасность таилась не вокруг него, а внизу на земле, в траве, между камнями и гравием.  Это действительно так и было. Дикие животные в этих горах уже стали редкостью, они были встревожены близостью крупных городов и многочисленных населенных пунктов, но все отвратительные пресмыкающиеся: ехидны, змеи, скорпионы  размножились и стали бичом для пастухов, охотников и скотоводов. Теперь Диосс все это вспомнил и… храбрость совершенно его покинула.

Он не мог заставить себя сойти с валуна и опустить ноги на  холодную, сырую траву: каждое прикосновение к ней заставляло его вздрогнуть. Слизистый камни, мокрые от росы, которые падали под каждым прикосновением ее ног шевелились и в любой момент могли превратиться в змею, высунувшую наружу свое ядовитое жало. Опасность подстерегала его со всех сторон. Диосс

никогда не думал, что ночью в лесу могло быть так страшно. Если бы он об этом знал, то никогда бы не выбрал этот путь. Но теперь он уже не мог вернуться.

Вдруг он издалека услышал кукарекание петуха. Это придало ему смелости и  он вновь обрел уверенность в себе. Близость людей успокоила его, хотя он знал, что бояться надо было не только животных, но и людей. В то же время ему стало ясно, что нужно было торопиться. Крик петуха означал, что наступает утро. Он не мог терять время. Он спрыгнул с валуна и снова двинулся в путь. Перевал был уже  недалеко. После напряженного  часа подъема он добрался до гребня. Начинало светать. На пустынном, каменистом и покрытом лишь низкими, редкими кустами можжевельника перевале, он откинулся назад и ему в его лицо ударил сильный холодный ветер.  В то же время перед его глазами открылся красивый вид.

Но Диосс не обращал на него внимания. С правой стороны уже светало,  в ночных сумерках возникли очертания ближайших деревьев и  силуэты скал, а дальше темнел лес.  Диосс побежал к нему.  Лишь бы попасть в лес и укрыться среди тени его деревьев. Он отдохнет там, спрячется от людей и подумает о том, как ему быстрее попасть в Мегару.

Внезапно,  всего в нескольких шагах от леса, он услышал неподалеку  громкий окрик. Он оглянулся и замер. Два человека бежали к нему с холма.

Диосс быстро проскочил между деревьями, споткнулся о корень, упал, встал и побежал дальше. Он бежал все медленнее и медленнее, крики позади него все еще увеличивались; наконец силы покинули его, он упал, и в этот момент к нему кто-то подбежал и схватил за шею.

— Ты кто? — раздался ужасный голос.

Второй из преследователей тоже подбежал и встал над ним.

Диосс поднял глаза и увидел тёмные, недобрые, злые, безжалостные лица. Он узнал охотников за рабами  по веревкам, которыми были подпоясаны эти люди.

— Дяденьки, помилуйте, отпустите меня, я не сделал ничего плохого.

Один из охотников, невысокого роста, со шрамом, уродующим его лицо, в ярости пнул его ногой.

— Тогда почему ты убегал, раб?

— Я не раб, клянусь, я ничего ни у кого не крал, я ничего плохого не делал.

Диосс сложил ладони рук и упал на колени, его глаза наполнились слезами.

Преследователи даже не взглянули на него, а посмотрели друг на друга.

— Мне кажется, что мы сегодня легко заработаем несколько драхм. От кого ты убегал, паршивец?

Диос снова поклялся, что он не раб, что он грек, свободный от рождения, что он идет в Мегару, чтобы попасть на корабль, на котором он должен отправиться в Милет, чтобы спасти свою семью.

Ловцы рабов долго над ним смеялись.

— Неважно. Теперь ты отправишься в Мегару вместе с нами. А там уже тебя немного поколотят, и ты расскажешь, откуда ты сбежал и куда направляешься.

Диосс был в отчаянии. Он чувствовал, что ничем не сможет смягчить сердца этих черствых людей, что ни мольбы, ни слезы не тронут их.  Он понял, что все потеряно, все кончено, и все что он вытерпел, страх, голод, побег, оказались бесполезными и он не спасет ни сестру, ни мать, ни брата...

Собрав последние силы, он вскочил на ноги, и побежал.  Но он смог  пробежать всего несколько шагов, когда один из охотников за рабами догнал его и свалил на землю. Затем он   стал бить петлей веревки мальчика по голове, лицу, груди, толкать и  пинать ногами. Второй ловец рабов равнодушно  смотрел на все это.

— Ладно, с него хватит, не бей его так сильно, — сказал он, наконец, — отпусти его.

Он удобно уселся под деревом и достал из корзины кусок хлеба.

Внезапно где-то вдалеке залаяла собака. Диосс оттер слезящиеся глаза  от крови и пота.

В это время громная собака сбегала с холма с