Венецианские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках - Альберто Тозо Феи
Тридцать один мужчина Заффетты
Анджела дель Моро по прозвищу Заффетта (потому что ее отец служил «заффо», то есть полицейским) была знаменитой венецианской куртизанкой XVI века, прославившейся благодаря своей красоте. Среди ее обожателей числился и Лоренцо Веньер, которому она, неизвестно по какой причине, как-то раз не открыла дверь. Нобиль жестоко отомстил. 6 апреля 1531 года он пригласил ее провести с ним день в Маламокко[51], между лагуной и морем. Та согласилась, с условием, что вечером они вернутся обратно в Венецию. Но вместо этого Заффетта направилась в Кьоджу[52], где пришлось остаться на ночь. И подвергнуться там страшному насилию. После самого Лоренцо женщину по очереди попользовали еще тридцать мужчин: рыбаки, носильщики, огородники, монахи, собравшиеся специально или оказавшиеся там случайно. Последним был какой-то сельский священник. На рассвете истерзанную куртизанку оттащили на «лодку с дынями», на которой она и вернулась в Венецию. Веньер не только не поплатился, но и растрезвонил об этом случае в стишке «Тридцать один Заффетты». Тот же Аретино, приятель Веньера, вложил в уста одного из персонажей своей «Куртизанки»[53] такие слова: «Не хотел бы я, чтобы тебя отодрали втридцатером и еще один, как отодрали Анджелу дель Моро!» Женщина – по отзывам современников, одна из первейших красавиц своего времени – представлена в виде обнаженной Венеры на хранящейся в римской галерее Боргезе знаменитой картине Тициана «Любовь земная и любовь небесная». При этом другая женская фигура – Прозерпина – несет на себе черты Виоланты, дочери художника Якопо Пальмы-старшего, умолившего Тициана запечатлеть ее на какой-нибудь из его картин.
Вероника Франко
O самая известная куртизанка, чья слава пережила века и стала архетипической, – Вероника Франко. Она родилась в Венеции около 1546 года, была очень рано выдана замуж, но быстро выбрала жизнь куртизанки. Привлекательная, решительная, лишенная предрассудков, она писала стихи и прозу, музицировала – и дарила свои ласки среди прочих писателям и музыкантам, которые постоянно посещали ее дом, ведя блестящие беседы о литературе и философии. В ее гостиной устраивались концерты, и нередко в них участвовал Джироламо Парабоско, прославленный органист собора Сан-Марко.
Слава Вероники вышла за границы Венецианского государства: в 1574 году король Франции Генрих III, будучи проездом в Венеции и нанеся ей визит, пожелал увезти с собой портрет куртизанки, настолько он был сражен ее телесной красотой, которую Вероника оказалась в состоянии сочетать с умом и изысканностью. Некоторые ее поэтические и литературные произведения, особенно «Терцины» и «Дружеские письма различным людям», не только восхищали современников, но и в наши дни входят во все антологии, посвященные той эпохе.
Не достигнув сорокалетнего возраста, она круто переменила свою жизнь, основав в 1580 году, при содействии нескольких патрициев, на Кармини (то есть в районе кампо деи Кармини, campo dei Carmini, в сестьере Дорсодуро), «Дом призрения» (casa del Soccorso) для куртизанок, желающих удалиться от дел. В его стенах женщины находили товарок, проживших сходную жизнь и прекрасно понимающих их чувства и чаяния. Многие выходили замуж, иные уходили в монастыри или работать в семьи. После смерти основательницы, последовавшей 22 июля 1591 года, заведение еще расширилось.
В том же самом 1580 году она писала в одном из «дружеских писем», обращенных к некоей матери, мечтающей о судьбе куртизанки для своей дочери, пытаясь отговорить ее от таких намерений: «Сколь несчастна и сколь противна человеческому разумению обязанность предавать тело ремеслу, о коем и сама мысль дрожь вызывает. Сделаться всеобщей добычей, рискуя быть обобранной, обворованной, убитой, в единый день лишиться всего, собранного долгими трудами, подвергаться постоянно опасностям неправедного суда и тяжких болезней; есть с чужими устами, спать с чужими очами, двигаться чужими восхотениями, переходя от одного крушения дел своих и самой жизни к другому».
* * *
За понте де ле Тетте пролегает фондамента де ла Стуа (fondamenta de la Stua). Этим венецианским словом (которому в итальянском соответствует stufa – «каменная печь») во множественном числе – Stue – в Венеции обозначались турецкие бани, в которых также правили мозоли, стригли ногти и тому подобное. Возвращаясь в 1670 году после дипломатической миссии в Константинополь, Альвизе Молин писал Сенату: «На обратном пути заглянули мы в одну из их бань, кои в Турции весьма многочисленны и охотно посещаемы и служат для того, чтобы совершать омовения перед тем, как творить свои поклонения, и кои суть не что иное, как каменки, во всем и полностью с нашими схожие». Но в длинном пассаже, посвященном сексуальной жизни, не мог также не упомянуть «каменки» в качестве «веселого дома».
Вообще-то с 1460 года действовал закон, запрещающий «плотские сношения» в подобных местах, но на запрет этот почти везде смотрели сквозь пальцы, как и на запрет оказывать иное лечение, кроме заранее предписанного. Этот последний был провозглашен специальным указом 1516 года, в котором объяснялось, что «стуйери», то есть содержатели бань, «по собственному разумению прописывали (#больным#) древесные декокты, что <…> многим вредили, иные же делали мази с живым серебром и по крупицам им давали, есть же и такие, кто, предаваясь колдовству, вкладывали им в рот лекарствия столь ядреные, что они, вместо того чтобы изгонять из больного духов болезни, вышибали душу».
* * *
Вернитесь теперь назад и, снова перейдя рио терá де ла Карампане, остановитесь перед калиткой, ведущей
