10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл
– У меня нет личной заинтересованности в этом деле, – продолжал отец Монсени, – но люди, попросившие меня говорить от их имени, полагают, что выбор священника в качестве посредника укрепит ваше доверие.
– Да спрячьте вы пистолет, Шарп, – сказал лорд Памфри. – Только пугаете адвокатов. Они могут принять вас за своего клиента.
Он подождал, пока Шарп спрячет пистолет под плащом.
– Вы прекрасно говорите по-английски, святой отец.
– У меня способности к языкам, – скромно ответил Монсени. – В детстве я разговаривал на французском и каталанском, затем выучил английский и испанский.
– Французский и каталанский? Вы с пограничья?
– Я каталонец. – Отец Монсени подождал, пока на стол поставят кофе и бутылку красного вина. – Сумма, которую мне предложено назвать, составляет три тысячи золотых гиней.
– Вы уполномочены вести переговоры? – спросил лорд Памфри.
Монсени промолчал. Вместо ответа он взял из миски немного сахара и опустил в вино.
– Три тысячи гиней – это смешно, – покачал головой Памфри. – Цена непомерная. Посольство и правительство его величества готовы заплатить только шестьсот.
Отец Монсени слегка покачал головой, давая понять, что контрпредложение звучит абсурдно, потом взял пустой стакан с соседнего стола и налил Шарпу вина.
– А кто вы?
– Я присматриваю за ним. – Шарп кивнул в сторону лорда Памфри и пожалел об этом, потому что голову пронзила боль.
Монсени посмотрел на повязку на голове Шарпа и удивленно поднял бровь.
– Вам дали раненого? – спросил он лорда Памфри.
– Дали, что есть, – объяснил Памфри, как бы извиняясь за Шарпа.
– Защита вам вряд ли потребуется, милорд.
– Вы забываете, что последнего, кто вел переговоры о письмах, убили, – напомнил Памфри.
– Весьма прискорбное происшествие, – сурово ответил священник, – но меня уверили, что в том была его вина. Ваш посланник пытался силой отобрать письма. Я уполномочен принять две тысячи гиней.
– Одна тысяча, – вставил Памфри, – с условием, что никаких публикаций в «Эль-Коррео» больше не будет.
Монсени налил себе еще вина.
– Мои хозяева готовы использовать свое влияние на газету, но это будет стоить вам две тысячи гиней.
– Увы, – печально вздохнул лорд Памфри, – в сейфе посольства осталось только тысяча пятьсот гиней.
– Тысяча пятьсот, – повторил Монсени, делая вид, что обдумывает предложение.
– За такую сумму, святой отец, ваши хозяева должны отдать нам все письма и гарантировать прекращение публикаций.
– Думаю, это вполне приемлемо, – согласился священник. Он сдержанно улыбнулся, выказывая удовлетворение исходом переговоров, и откинулся на спинку стула. – Позвольте дать вам совет, воспользовавшись которым вы могли бы сохранить деньги.
– Был бы весьма признателен, – с преувеличенной вежливостью ответил Памфри.
– Ваша армия ведь вот-вот отплывет, да? Вы высадите свои войска где-то на юге и пойдете на север, чтобы драться с маршалом Виктором. Полагаете, он этого не знает? Как вы думаете, что произойдет?
– Мы победим, – проворчал Шарп.
Священник не обратил на него никакого внимания.
– Что есть у Лапены? Восемь тысяч солдат? Девять? А ваш генерал Грэм, сколько он соберет? Три или четыре тысячи? Естественно, командующим назначат Лапену, а его репутация известна – баба. У маршала Виктора солдат столько же, а возможно, и больше, и Лапена испугается. Испугается, запаникует, и маршал Виктор разобьет его. Сил для защиты города у вас почти не останется, и французы пойдут на штурм. Потери будут большие, но к лету Кадис станет французским. И кому тогда нужны эти письма?
– В таком случае, – сказал лорд Памфри, – почему бы просто не отдать их нам?
– Полторы тысячи гиней, милорд. Мне поручено передать, что вы должны лично принести деньги. Можете взять двух человек, не больше. Посольство получит записку, в которой будет указано, где именно произойдет обмен. Можете ждать ее после сегодняшних oraciones.
Монсени допил вино, поднялся и бросил на стол доллар.
– Ну вот, я свои обязанности выполнил. – Он коротко кивнул, повернулся и вышел.
Шарп покрутил монету:
– Что ж, хотя бы за вино заплатил.
– Ждать известий после вечерних молитв, – нахмурился лорд Памфри. – Если я правильно понимаю, деньги они хотят получить сегодня?
– Конечно. Насчет этого ему можно верить. Но больше ни в чем.
– Больше ни в чем?
– Я его видел. Приходил в газету. Он замешан в этом деле по горло и не собирается возвращать письма. Заберет деньги и сбежит.
Памфри помешал кофе.
– Полагаю, вы ошибаетесь. Письма – обесценивающийся капитал.
– Это что еще, черт возьми, значит?
– Это значит, Шарп, что он прав. Командовать армией будет Лапена. Знаете, как его называют испанцы? Донья Манолито. Леди Манолито. Монсени правильно сказал – баба. Виктор его раздавит.
– Сэр Томас тоже хорош, – возразил Шарп.
– Возможно. Однако во главе армии будет Донья Манолито, а не сэр Томас, и если маршал Виктор разобьет Донью Манолито, то Кадис падет. И когда это произойдет, лондонские политики затопчут друг друга, спеша в зал переговоров. Война стоит денег, Шарп, а половина членов парламента уже сейчас считает, что ее не выиграть. И если Испания падет, на что надеяться?
– На лорда Веллингтона.
– Который едва держится за кусочек Португалии, тогда как Наполеон расселся на всей Европе. Если мы потеряем Кадис, Британия заключит мир. Если нет, то, когда Виктор разобьет Донью Манолито, испанцы не станут ждать падения Кадиса. Они начнут переговоры и сдадут город, чтобы избежать грабежей. А когда
