10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл
– Простите, сэр?
– Это как-то связано с той женщиной? – требовательно спросил Мун.
– Какой женщиной, сэр? – обернулся Шарп.
– Я читаю газеты, капитан. Что вы с ним задумали? С этим педиком?
– Педиком, сэр?
– С Памфри, идиот. Или ты не заметил?
Вопрос прозвучал с нескрываемой издевкой.
– Заметил, сэр.
– Потому что, если ты уж очень им увлекся, – ухмыльнулся бригадир, – то у тебя есть соперник. – Возмущенное выражение на лице стрелка еще больше позабавило Муна. – Я все замечаю, Шарп. Я солдат. Знаешь, кто навещает твоего дружка? – Он махнул рукой в сторону зданий посольства, расположенных вокруг пары дворов и сада. Бригадир указал на дом в маленьком дворе. – Посол, Шарп, вот кто! Прокрадывается к этому хлыщу. Ну и что ты об этом думаешь?
– Думаю, лорд Памфри – советник посла, сэр.
– И что же за советы надо давать по ночам?
– Не знаю, сэр. Разрешите идти?
– Иди, – ухмыльнулся Мун.
Шарп спустился по лестнице и прошел в кабинет посла, где обнаружил Генри Уэлсли, смотревшего в сад на разразившийся дождь. Лорд Памфри стоял спиной к огню.
– Капитан Шарп считает, что отец Монсени лжет, – говорил Памфри послу, когда вошел Шарп.
– Это правда, Шарп? – не оборачиваясь, спросил Уэлсли.
– Не верьте ему, сэр.
– Человеку в сутане?
– Мы даже не знаем, действительно ли он священник. И я видел его в типографии.
– Кем бы он ни был, – нахмурился лорд Памфри, – мы должны с ним договориться.
– Тысяча восемьсот гиней! – проговорил посол, сидя за столом. – Боже всемогущий.
Потрясенный, он не заметил, как Шарп бросил взгляд на лорда Памфри.
Памфри, чья нечистоплотность вскрылась совершенно случайным образом, изображал полнейшую невинность.
– Полагаю, ваше превосходительство, что испанцы увидели прибывающие корабли раньше нас. Они пришли к выводу, что мы отправимся в поход через пару дней. Отсюда следует, что сражение произойдет примерно через две недели, и они абсолютно уверены в победе. Если войска, защищающие Кадис, будут разбиты, письма станут бесполезны. Им лучше получить прибыль сейчас, до того как их активы упадут в цене, и они принимают мое предложение.
– Но все-таки тысяча восемьсот гиней… – сказал Генри Уэлсли.
– Не ваших гиней, – указал Памфри.
– Боже милостивый, Пампс, письма-то мои!
– Опубликовав одно письмо, наши враги, ваше превосходительство, превратили их в инструмент дипломатии, следовательно мы вправе использовать фонды его величества, дабы их нейтрализовать. – Лорд Памфри изящно взмахнул правой рукой. – Я потеряю эти деньги, сэр, в счетах. Это нетрудно.
– Нетрудно! – горько усмехнулся Генри Уэлсли.
– Финансирование герильерос, – спокойно продолжил лорд Памфри, – покупка информации у агентов, взятки депутатам кортесов. Мы тратим сотни, тысячи гиней на подобные дела, и казначейство даже не проверило расписки. Так что это совсем не трудно, ваше превосходительство.
– Монсени заберет деньги, – упрямо заявил Шарп, – и оставит письма себе.
Дипломаты пропустили его слова мимо ушей.
– Он настаивает, чтобы вы произвели обмен лично? – спросил посол лорда Памфри.
– Думаю, таким образом он дает понять, что насилие не входит в его планы, – сказал лорд Памфри. – Никто не осмелится убить дипломата его величества. Это вызовет скандал.
– Они убили Пламмера, – вставил Шарп.
– Пламмер не был дипломатом, – резко ответил лорд Памфри.
Посол посмотрел на Шарпа:
– Вы можете украсть письма, Шарп?
– Нет, сэр. Я мог бы их уничтожить, но украсть невозможно – они слишком хорошо охраняются.
– Уничтожить… Полагаю, это подразумевает… насилие?
– Да, сэр.
– Я не могу… не имею права даже обсуждать действия, способные осложнить наши отношения с Испанией. – Генри Уэлсли устало потер лицо. – Они сдержат слово, Пампс? Публикаций больше не будет?
– Полагаю, адмирал вполне удовлетворен тем, какой вред нанесла первая публикация, милорд, и теперь жаждет золота. Думаю, он сдержит слово. – Памфри нахмурился, так как Шарп презрительно фыркнул.
– Так тому и быть, – сказал Генри Уэлсли. – Выкупайте их, выкупайте, и я прошу прощения за то, что вовлек вас во все эти неприятности.
– Неприятности, ваше превосходительство, скоро закончатся.
Памфри посмотрел на шахматную доску с застывшими на ней фигурами:
– Думаю, игра близится к завершению. Капитан Шарп? Надеюсь, вы составите мне компанию?
– Составлю, – хмуро ответил Шарп.
– Тогда давайте соберем золото, – бодро сказал лорд Памфри, – и покончим с этим.
Записка пришла в сумерках. Шарп со своими людьми ждал в пустом стойле конюшни посольства. Пятеро его солдат, переодевшись в дешевое цивильное платье, выглядели по-разному. Худой по природе Хэгмен походил на нищего. Перкинс напоминал одного из лондонских попрошаек, кого называют уличными крысами, – в надежде получить от прохожих мелочь они подбирают конские яблоки. Слэттери предстал в образе грозного грабителя, готового рассвирепеть при малейших признаках сопротивления. Харрис выглядел неудачником, этаким спившимся и оказавшимся на улице школьным учителем, а Харпер смахивал на приехавшего в город фермера, большого, добродушного и совершенно не вписывающегося в городскую жизнь в поношенном суконном пальто.
– Сержант Харпер пойдет со мной, – сказал им Шарп, – остальные ждут здесь. Не напиваться! Вы можете понадобиться мне нынче ночью.
Он подозревал, что намеченное ночное приключение пойдет не по плану. И пусть лорд Памфри настроен оптимистически насчет исхода переговоров, Шарп готовился к худшему, и стрелки были его подкреплением.
