10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл
– Ребята, не курить! – призвал генерал. – Нельзя, чтобы французы нас заметили только из-за того, что кому-то захотелось раскурить трубку. И не шуметь. Проверьте, черт возьми, чтоб мушкеты были не взведены. И расслабьтесь, слышите? Отдыхайте.
Он повторил указания каждой шаланде, затем забрался на переднюю. На корме вполне хватало места для дюжины офицеров, которые могли постоять там и даже посидеть, не стесняя матроса, который управлялся с румпелем.
– Вот те мошенники, – сказал сэр Томас Шарпу, указывая на красномундирников в трюме, – из восемьдесят седьмого. Вы же оттуда, парни? Чертовы ирландские бунтовщики, а?
– Так точно, сэр! – отозвались несколько голосов.
– И по эту сторону ворот ада лучших солдат не найти, – заявил сэр Томас довольно громко, чтобы его услышали ирландцы. – Рад, что вы с нами, Шарп. Добро пожаловать.
– Добро пожаловать, сэр? Куда?
– А вы не знаете? Тогда что вы здесь делаете?
– Пришел попросить вас об одной любезности, сэр.
Сэр Томас рассмеялся:
– А я-то думал, вы хотите с нами. Ну ладно, это подождет, Шарп, подождет. У нас есть работа.
Шаланды отчалили и двинулись цепочкой по каналу через болото.
Впереди, к северу и востоку, в ночи возник длинный, низкий, черный силуэт полуострова Трокадеро. Вспышки света выдавали расположение французских фортов. Лорд Уильям сказал, что их три. Самый дальний – и ближайший к Кадису – Матагорда. Именно его артиллерия наносила городу самые большие разрушения. К югу от него лежал форт Сан-Хосе, а еще южнее и ближе всего к Исла-де-Леону – форт Сан-Луис.
– Вот что мы делаем, – объяснял лорд Уильям. – Плывем мимо Сан-Луиса к реке. Устье реки – протока. Достигнув ее, мы окажемся как раз между Сан-Луисом и Сан-Хосе. Продольный огонь…
– А что в протоке?
– Пять громадных зажигательных плотов. – Сэр Томас Грэм, услышав вопрос Шарпа, сам ответил на него. – Эти поганцы только и ждут свежего северного ветра, чтобы отправить их на наш флот. Не дождутся.
Флот, состоящий в основном из небольших каботажных и нескольких более крупных торговых судов, был призван перебросить людей Грэма и испанскую армию генерала Лапены на юг. Им предстояло высадиться на побережье, пройти маршем на север и атаковать вражеские осадные позиции с тыла.
– Сегодня ночью мы взорвем плоты, – продолжил сэр Томас. – Будем на месте после полуночи. Надеюсь, вы окажете честь восемьдесят седьмому?
– С удовольствием, сэр.
– Майор Гоуг! Знакомы с капитаном Шарпом?
Из-за спины сэра Томаса вышел офицер.
– Нет, сэр, – ответил Гоуг, – но, насколько я понимаю, вы из Талаверы, Шарп?
– Шарп и его сержант, Хью, просят оказать им честь сражаться этой ночью с вашими парнями, – сказал сэр Томас.
– Будем рады, сэр. – В голосе Гоуга слышался слабый ирландский акцент.
– Предупредите своих людей, что у них два заблудших стрелка, хорошо? – сказал сэр Томас. – Мы же не хотим, чтобы ваши головорезы подстрелили солдат, захвативших французского «орла». Вот так, Шарп. Майор Гоуг высадит своих ребят на южном берегу. Там есть какая-то стража, но с ней вы легко справитесь. Думаю, потом французы вышлют из форта Сан-Луис подкрепление, так что будет весело.
План сэра Томаса заключался в следующем: высадить людей с двух шаланд на южном берегу и еще с двух на северном, оттеснить французов и защищать протоку от возможных контратак. Тем временем пятая баржа с саперами пройдет вверх по течению к зажигательным плотам, захватит их и заложит взрывчатку.
– Будет похоже на ночь Гая Фокса, – свирепо заключил сэр Томас.
Шарп устроился на палубе. Лорд Уильям Рассел принес холодную колбасу и флягу вина. Колбасу порезали кусочками, флягу пустили по кругу. Шаланда шла ровно, рассекая волны. Возле рулевого стоял испанец.
– Наш проводник, – объяснил сэр Томас. – Рыбак. Хороший человек.
– Он ведь не ненавидит нас, сэр? – спросил Шарп.
– Ненавидит?
– Сэр, мне постоянно говорят, что испанцы нас ненавидят.
– Он ненавидит французов. Как и я, Шарп. В этой юдоли слез неизменно только одно – ненависть к проклятым французам. – В искренности чувств генерала можно было не сомневаться. – Надеюсь, вы ненавидите французов, Шарп?
Шарп медлил с ответом. Ненавидит ли он французов? Он не был в этом уверен.
– Мне эти сволочи не нравятся, – ответил он.
– А мне нравились, – сказал сэр Томас.
– Нравились? – удивился Шарп.
– Они мне нравились, – повторил сэр Томас, всматриваясь в огоньки за амбразурами фортов. – Они нравились мне, Шарп. Я приветствовал их революцию. Верил, что это рассвет человечества. Свобода? Равенство? Братство? Я верил в это тогда и сейчас верю, но теперь ненавижу французов. Ненавижу их с того дня, как умерла моя жена.
Шарп чувствовал себя почти так же неудобно, как и в тот момент, когда посол признался, что имел глупость писать любовные письма шлюхе.
– Мне очень жаль, сэр, – пробормотал он.
– Это случилось девятнадцать лет назад, – сэр Томас, казалось, не заметил неуместного сочувствия Шарпа, – на южном побережье Франции. Двадцать шестого июня тысяча семьсот девяносто второго года… В тот день умерла моя дорогая Мэри. Мы отнесли ее тело на берег, положили в гроб, и так как я хотел похоронить ее в Шотландии, то мы наняли баржу, которая должна была отвезти нас в Бордо. Там я рассчитывал найти корабль, чтобы отплыть домой. И сразу за Тулузой, Шарп, – голос генерала, по мере того как он излагал
