Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
Через Десну близ города был паром. Преодолев реку, бывшая княжеская любовница и два бывших дружинника устремились на запад по узкой, немноголюдной дороге. Вечером следующего дня увидели они Днепр. Дальнейший их путь тянулся опять на север, левобережьем. Так они ехали семьсот вёрст, ночуя то в хуторах, то в береговых пещерах. Обильно лили дожди. Напротив Смоленска путники с помощью перевозчика переплыли на правый берег, обзавелись в городе топором, рыболовной снастью, провизией, и не то дорогой, не то тропинкою двинулись вглубь дремучих кривских лесов.
За несколько дней им не повстречалось ни одного человека. И это не было странно: купцы возили товары в Новгород и обратно водным путём – по Днепру, по Ловати и по Ильменю. Ну а лесная дорога шла сквозь чащобы. Она петляла между оврагами, в глубине которых гнил бурелом, по краям болот, вдоль рек и речушек с топкими камышовыми берегами. Местами можно было проехать только по брёвнам, уложенным в непролазную грязь. Провизию берегли. Лошади питались сытнее своих хозяев – трава росла на лесных полянах сочная и густая. Во время одной из ночных стоянок Талут, жаря на костре окуней, которых он поймал в речке, сказал с глубокой печалью:
– Эх! Был бы с нами Малёк – я бы сейчас жарил уток и перепёлок! А может, и кабана бы он подстрелил.
– А вы, храбрецы, вступать в бой с кабаном боитесь? – осведомилась Роксана, сушившая сапоги над тем же костром.
– Да все кабаны от нас разбегаются, – заявил Талут, стряхивая с прутика трёх поджаренных рыбин, – глядя на твои волосы, они думают, что кикимора из болота вылезла!
– Кабаны боятся кикимор? – спросил Рагдай. Не дав Талуту ответить, Роксана вдруг разразилась таким кикиморским хохотом, что в верхушках деревьев ветер застыл. И застыла кровь в жилах двух друзей. Они перестали шутить по ночам с Роксаной. Слухи о том, что она умеет взглядом оживлять камни, уже казались им достоверными.
На другое утро путники повстречали возле ручья охотника на бобров. Это был старик из племени кривичей. Отвечая всадникам на вопрос, в той ли стороне, куда они едут, Новгород, он сказал:
– Да, в той стороне. Но ехать вам ещё долго!
– Долго? – переспросила Роксана, которая была в шапке, натянутой до ушей.
– Да, парень. Дорога дальше идёт в низину. Там уже просто месиво! Вы погубите лошадей.
– Так как же нам быть?
– Очень просто, мальчик. Езжайте вниз по ручью. Через три версты увидите речку, в которую он впадает. Соорудите плот и спуститесь по ней до Ловати. Ну, а там попроситесь в какую-нибудь купеческую ладью. Если деньги есть, вас даже с конями возьмут. А нет – продолжайте путь на своём плоту. Так вы доберётесь до Новгорода быстрее.
– Спасибо тебе, старушка, – ответила старику Роксана.
Путники двинулись дальше прежней дорогой, а не ручьём. Даже Талут понял, что совет кривича не годится – купцы на любой ладье узнают Роксану сразу. Да и постройка плота такого размера, чтоб можно было везти на нём и коней, заняла бы сутки. Старик, однако же, сказал правду: дорога вскоре пошла такая, что лошади стали вязнуть по стремена. Когда впереди угадывалась смертельная непролазь, Рагдай брал топор и валил деревья, из коих они с Талутом делали гати – бревенчатые настилы на бездорожье. Само собой, двигались не быстро, вёрст по пятнадцать-двадцать делали за день. И так – дней восемь. Ни человеческого жилья, ни самих людей за все эти дни на глаза трём путникам не попалось. Пришлось бы им голодать, если бы не рыболовецкий талант Талута. К счастью, жара, установившаяся после дождей, подсушила землю, и в середине июля они вновь ехали рысью.
За всю следующую неделю им только раз пришлось переночевать у костра, так как вдоль дороги начали появляться большие и малые хутора. Чем ближе было до Новгорода, тем больше их становилось. Жили в них кривичи, каждый год платившие дань посаднику Людомиру, что позволяло им обрастать большими хозяйствами и свободно торговать в Новгороде пушниной. Этого не могли делать те, кто селился в глухих чащобах, скрываясь от тиунов. Честные плательщики не давали лесовикам занимать места на Торговой площади, сообщая о них ватажникам Светозары. Вознаграждение за ночлег богатые хуторяне с Роксаны и её спутников брать отказывались. При этом они кормили их сытно и клали спать на печи.
Лес с каждой верстой редел. Дорога делалась шире, шумнее, время от времени расходилась на обе стороны, и однажды утром вывела к краю леса. Дальше она тянулась через поля, пшеничные и ржаные. На них уже трудились жнецы. Целый день три всадника ехали через эти поля, минуя островки леса. В одном из них они устроились на ночлег, спустившись вместе с конями на дно оврага, где бил родник. Едва только звёзды начали меркнуть, двинулись дальше.
Вскоре после восхода солнца горизонт стал слепить им глаза ярко-синим блеском. Подъехав ближе, они увидели Ильмень-озеро. По нему скользили пёстрые косяки купеческих кораблей. На севере и востоке ровная синь воды сливалась с небесной синью. С запада к озеру примыкал бревенчатый город, обставленный неуклюжими стенами, окружённый посадами и предместьями. Город был разделён пополам рекой, которая вытекала из озера близ широкой и многолюдной торговой пристани. А за городом эта небольшая река с отлогими берегами пересекала равнину и пропадала из виду в густом лесу, который темнел далеко на западе.
– Вот и он, – прищуривая глаза, сказала Роксана с каким-то внутренним напряжением, – дивный Новгород! Господин Великий и славный Новгород.
Оба спутника египтянки глядели молча. Их впечатлило то, что они увидели. Большая часть товаров ввозилась в Новгород озером и рекой. Благодаря этому улицы его широких предместий не были загромождены обозами, как в других больших городах. Однако, здесь также было не протолкнуться, и шум стоял оглушающий, потому что жители новгородских пасадов – кузнецы, медники, гончары, столяры, кожевенники и прочие работяги, вели торговлю плодами своих ремёсел прямо у дверей мастерских. Возле каждой кузни стояли целыми толпами верховые, которым после пути по вязким берегам Ловати и Волхова требовалось коней подковать. Очень много было в предместьях бань. Из них валил пар.
Протиснувшись сквозь толпу к высоким
