Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– А слыхали в Новгороде о том, что Киев был осаждён печенегами? – задал встречный вопрос Рагдай. Лелюк и Агарь ответили, что, конечно, слыхали. Тогда Рагдай и Талут, принявшись за чечевицу с отварной курицей, рассказали каждый о своих собственных похождениях, а затем поведали о совместных. Было пропущено ими только одно событие, о котором Талут поклялся молчать. Но этот пробел лишил часть рассказа правдоподобия, и Агарь спросила Рагдая:
– А почему же ты согласился везти Роксану не к Святославу, а в Новгород?
– Потому, что решил я их пожалеть, – объяснил Рагдай, который, конечно же, был готов к такому вопросу, – они друг друга будут уничтожать, если опять встретятся! Он её – за Равула, она его – за Кремену. Лучше уж не встречаться им никогда.
– Их ты пожалел, а вот о себе забыл, – заметил Лелюк и переглянулся с Агарью, – теперь уж тебе не быть любимчиком Святослава!
– Лучше не быть любимчиком Святослава, чем стать Свенельду врагом, – отвечал Рагдай, – ведь если бы я вернулся в Киев с Роксаной – он бы меня погубил, пустив в дело всё, что у него есть.
– Да уж, это верно, – вклинился в разговор Талут, – и глазом бы не моргнул!
– Зачем же ты согласился на это дело? – полюбопытствовала Агарь, внимательно глядя в глаза Рагдаю. У него опять нашёлся ответ.
– Только для того, чтоб спасти Роксану. Она всегда относилась ко мне по-доброму. Я не мог поступить иначе. Просто не мог.
Рагдай понимал, что Агарь не верит ему. И ещё он видел, что ей досадно. Ему же было ни холодно, ни тепло от её досады. Да, не о такой встрече с ней он мечтал когда-то. Эти мечты остались далеко в прошлом. Они так слабо просматривались сквозь время, что оставалось только пожать плечами. Он был таким позапрошлой осенью? Быть не может!
– Давайте выпьем ещё, – предложил Талут. Возражений не было. Чуть-чуть выпила и Агарь. Рагдай, ставя ковш, спросил у неё:
– Как же ты смогла поступить на службу к самой боярыне Светозаре?
– Моя двоюродная сестра у её подруги, Мамелфы, кухаркой служит. Она замолвила за меня словечко.
Вновь наполняя ковши, Талут поинтересовался, вправду ли Светозара держит за горло весь славный Новгород. Лелюк и Агарь ответили, что не только Новгород, но и всю северную Русь. Талут изумился. Ему не верилось, что никто из лихих даже не пытается поднять бунт против вздорной бабы, чтобы прибрать к рукам её власть.
– Подобные храбрецы перевелись в Новгороде, – ответил Лелюк, – но около Новгорода ещё околачиваются. Как раз нынче утром наши ребята пошли на битву с одной из таких ватаг. Поэтому в тереме – тишина. Даже своим конюхам Светозара велела идти сражаться.
– А что это за ватага, с которой предстоит битва?
– Да по изборской дороге гуляет атаман Нерадец, которого Светозара полтора года назад хитростью из Новгорода спровадила. Удалая его ватага множится с каждым днём. Боярыня Светозара считает ту дорогу своею. Вот как раз нынче спор их решится.
– И где они будут драться?
– В семи верстах от Новгорода, близ этой самой дороги, у трёх дубов.
Когда ковши были опорожнены, Рагдай, утирая рот рукавом, заметил:
– Я вижу, вашей боярыне Светозаре жизнь не мила без драк!
Лелюк собирался что-то ответить, но не успел. Дверь вдруг отворилась без стука, и вошла рослая, но худая девка со светлыми волосами и миловидным лицом. По грязным разводам на её юбке нетрудно было понять, что служит красавица поломойщицей. Пристально оглядев Рагдая с Талутом, девка уселась за стол, взяла ковш Лелюка, и, зачерпнув им мёду из ендовы, сделала глоток. Два бывших дружинника с интересом за ней следили. Грохнув ковшом по столешнику, она шумно вздохнула и провела рукой по губам. Агарь обратилась к ней, как начальница:
– Что, Прокуда, ты уже вымыла пол во флигеле?
– Да, конечно, – сказала девушка и зевнула, показывая два ряда белых зубов. Потом сообщила:
– Боярыня Светозара спровадила всех подружек. Сейчас она и Роксана о чём-то громко толкуют в бане.
– Кто ж тебе помешал подслушать их разговор? – съехидничал скоморох.
– Да мне оно надо, что ли? – фыркнула поломойщица, уводя скучающий взгляд к окошку. Агарь, судя по всему, была недовольна ею. А захмелевший Талут, подавшись вперёд, провёл под столом рукой по длинной ноге Прокуды, сдвигая нижний край юбки выше колена. Прищуривая глаза, но не отрывая их от окна, молоденькая служанка нежно остановила руку Талута и так же нежно сжала её чуть влажными пальцами.
Глава двенадцатая
Узнав от Роксаны о том, что произошло близ Любеча, Светозара переменилась в лице. С неистовой бранью она пинками вытолкала из бани всех своих трёх подружек – знатных боярынь, швырнула им вслед одежду, и, грохнув дверью, забегала по всему предбаннику, молотя по дощатому полу пятками, бормоча ругательства и сжимая довольно крупные кулаки. Из голубых глаз её текли слёзы. Они сами по себе, казалось, сияли особым блеском, блеском негодования и обиды. Словно пытаясь стряхнуть с себя эти чувства, боярыня порой делала резкие движения головою, и с её мокрых, светлых волос летели на стены брызги. Грозная предводительница разбойников была вся ещё мокрая. Шёлковая рубашка, которую она натянула при появлении египтянки, плотно прилипла к её прекрасному телу, благодаря чему Роксана имела возможность видеть все его выпуклости и впадины. Это зрелище вызывало в душе Роксаны целое море горечи. Ей казалось, что её тело за год утратило часть своей красоты, сделавшись костлявым и угловатым. Особенно исхудали, по её мнению, ноги. Разглядывая теперь голые девчоночьи ноги боярыни Светозары, шлёпавшие по полу и оставлявшие на нём мокрые следы, Роксана тоскливо думала: «Нет, я правильно поступила, что не вернулась в Киев. Куда уж мне! Надо строить жизнь по-иному…» Потом возникла такая мысль: «Возмездие Божие! Я три года жила в разврате с язычником и гордилась своей греховностью. Пришло время стыдиться самой себя!»
А взгляд Светозары, наоборот, начал проясняться. Внезапно остановившись перед Роксаной, боярыня рукавом утёрла с щёк слёзы и, улыбаясь, спросила:
– А что ж ты не раздеваешься, госпожа моя? Гляди, печь натоплена докрасна! Неужто тебе не жарко?
– Меня знобит, – схитрила Роксана, а про себя отметила: «Голос у неё – звонкий, как у девчонки! Лицо – румяное, свежее, губки – прелесть, глаза – бездоннее неба. О, неужели я была когда-то краше её?»
Слова про озноб боярыню позабавили. Рассмеявшись, она заметила,что в её парилке мороженая свинья завизжит, и стала пытаться силой раздеть Роксану. Но та её оттолкнула.
– Не надо, я не хочу!
– А может быть, выпьешь?
– Выпить? Да, выпью.
Боярыня Светозара бросилась к столику, на котором стояло несколько кубков с вином, схватила один из них и с низким поклоном вручила его Роксане. Пока Роксана пила, Светозара молча и
