Венецианские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках - Альберто Тозо Феи
Странные предзнаменования
Прямо пред вами возвышается великолепный дворец Камерленгов, обладающий двумя необычными особенностями. Во-первых, это единственный дворец на «Каналаццо», как называют свою «главную улицу» венецианцы, из которого воды Каналь Гранде видны со стороны всех фасадов. Их – курьез из курьезов! – у него не четыре, как обычно, а пять. Возведенный в 1525 году Гульельмо Бергамаско, он служил пристанищем для консулов, старших консулов, камерленгов и других магистратур. Цокольный этаж до сих пор несет на себе отчетливые следы тюремных камер, в которых содержались несостоятельные должники и мелкие воришки. Среди венецианцев дворец известен в первую очередь благодаря двум капителям, следующим непосредственно за угловой, со стороны, глядящей на мост. Они изображают две человеческие фигуры, мужскую и женскую. Одна – со странным предметом между ног, другая – с полыхающим на том же месте огнем. Эти статуи были высечены во время возведения каменного моста Риальто: когда проект только обсуждался, какой-то злоязыкий человек заявил во всеуслышание в толпе на рынке Риальто: «Да у меня скорее копыто между ног отрастет, чем этот мост построят!» На что какая-то бабенка тут же ответила: «А у меня – огонь из дыры пойдет!» Чтобы посрамить недоверчивых (а также продемонстрировать, что у нее повсюду глаза и уши), Яснейшая республика повелела высечь соответствующие изображения заодно с мостом, ставшим красивейшим на Каналь Гранде, а со временем – и древнейшим.
* * *
Спуститесь с понте ди Риальто и пройдите несколько шагов, пока перед вами справа не откроется кампо ди Сан-Джакомо-ди-Риальто (campo di San Giacomo di Rialto, «площадь Св. Иакова на Риальто»). Маленькая церковь по правую руку – Сан-Джакомо; она перестраивалась в течение веков, но сохранила свои изначальные объемы и считается древнейшей церковью Венеции, заложенной в день основания города, 25 марта 421 года. Чтобы напомнить, как это было, достаточно перечитать «Альтинскую Хронику» (Chronaca Altinate), в которой соответствующие факты излагаются следующим образом:
Рождение Венеции
«В вышеуказанный год 421 в день 25 месяца марта в полдень страстного понедельника, сему великолепнейшему и превосходнейшему христианскому граду дано было начало, в тот час, коему небо благоприятствовало. И произошло это в год от сотворения мира 5601; от воплощения Христа 421; от возведения Аквилеи и Падуи 1583; и от первого появления Энетов в лагуне минуло 13 лет, пошел четырнадцатый… Время, пора, месяц, неделя, день и час – все это и многое другое достигло самого своего благоприятного значения, дарованного Всеблагим… Солнце стояло во днях равноденствия. Престол Святого Петра верховного понтифика занимал папа Целестин II[44]. В Империи обретались Феодосий-младший, и Валентин, объявившие именованную Ванетию небесной, и Ванетов, обитателей ея, добродетель, богатство, и прочие достоинства снискавшими».
Таким образом, Венеция была основана через тринадцать лет после переселения венетов, и дата основания – Страстной понедельник в марте – была выбрана посредством астрологических расчетов.
* * *
Во все последующие века, вплоть до падения Республики в мае 1797 года, Новый год праздновался 1 марта (как то было во времена Римской империи – и при таком счислении сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь возвращались на свои места седьмого, восьмого, девятого и десятого месяцев года, соответствующие их названиям), и в официальных документах, чтобы избежать путаницы в сношениях с сопредельными государствами, где был в ходу григорианский календарь, дата всегда указывалась с примечанием MV, more veneto, то есть «по венецианскому обычаю». Например, 17 февраля 1607 года MV соответствует общеевропейскому 17 февраля 1608 года, поскольку 1608 год в Венеции начинается только в следующем месяце, и таким образом, в документах Республики февраль оказывается последним месяцем 1607 года.
Риальто всегда оставался экономическим, финансовым и торговым центром города. Само это название знаменито настолько, что оказалось одним из тех двух местных слов, которые использовал Шекспир в своих венецианских пьесах (второе слово – «гóндола»). Некогда здесь сходились почтенные купцы, банкиры, священники и их паства, не говоря уж о торговцах всех типов, менялы – бок о бок с продавцами фруктов; и минимальный размер рыбешки, дозволенной к продаже… был выбит прямо на мраморе церкви! Поднимите глаза на вторую колонну наружного портика Сан-Джакомо (Сан-Джакометто, как говорят венецианцы). Видите два небольших силуэта, высеченных на мраморе достаточно высоко? Один из них явно имеет форму рыбы. Так вот, это и есть минимальные размеры рыбины и устрицы, которых разрешено выкладывать на торговые прилавки.
* * *
А теперь пересеките кампо и двигайтесь вперед, пока не увидите невысокую колонну, которая стоит вплотную к небольшой лестнице, поддерживаемой статуей, согнувшейся под ее тяжестью. Во времена Яснейшей здесь вывешивались государственные указы. А сами венецианцы называли статую не иначе как…
Горбун с Риальто
Если верить легенде, статуя изображает горбуна, некогда существовавшего в действительности. И приговоренного поддерживать подобную лестницу, пока не умрет от натуги. Но если приглядеться получше к Горбуну с Риальто, то становится понятно, что не так уж он и горбат – а просто согнулся под большим весом. Изваянная в 1541 году Пьетро да Салó, статуя почти сразу же получила неожиданное применение. Воры и злодеи, приговоренные к розгам в течение всего пути от Сан-Марко к Риальто, отмечали окончание наказания тем, что припадали к статуе и лобызали ее – к чему их быстро стали принуждать зеваки. Некоторыми рьяными блюстителями нравственности этот обычай был сочтен оскорбительным для Республики и достойным пресечения. И уже 13 марта 1545 года на колонне, что на углу с руга деи Орези (ruga[45] dei Oresi) (крайняя слева, если глядеть на статую), поместили крест со львом Св. Марка – дескать, если кого и пристало благодарить и целовать, так это покровителя города. Крест и символ Св. Марка, известные с тех пор как «крест поротых», и сегодня хорошо различимы.
Горбун, как и Антонио Риоба на кампо деи Мори, был «говорящей статуей», то есть пристанищем народных сатирических листков, подобно римским Пасквино и Марфорио.
* * *
Сотопортего и калле позади Горбуна – это, соответственно, сотопортего дель Банко Джиро (sotoportego del Banco Giro, «проход Расчетного банка») и калле де ла Сикуритá (calle de la Sicurità, «улица Страховщиков»). Нет
