Патрик О'Брайан - Миссия на Маврикий
Сеймур, второй лейтенант и Троллоп, третий, торопливо вошли, сопровождаемые Джонсоном, помощником штурмана. Они выглядели довольными, но встревоженными, так как прекрасно знали, что хотя «Боадицее» сопутствовал успех, действия ее отнюдь не были безупречными, особенно, при снятии «Гиены» с ее злосчастного ложа среди скал, и поэтому разнос от нового капитана был ими вполне ожидаем. Сеймур и Джонсон выглядели как братья, низенькие, розовые, круглолицые, круглоголовые, с трудом пытающиеся удержать на довольных физиономиях выражение уважительной серьезности. Это были парни, подобных которым Джек встречал сотни раз на протяжении своей карьеры, и он был счастлив иметь их на борту. Он встречал и многих троллопов тоже, больших, темных, черноволосых, с тяжелыми челюстями и без чувства юмора. У плохого командира такие становились настоящими тиранами, а потом, получив повышение — просто дьяволами в эполетах. Но в настоящий момент Троллоп был еще молод и не успел испортиться. Все трое были еще молоды, хотя Троллопу было уже около тридцати — многовато для его звания.
Джек считал, что прекрасно знает, что сейчас было у них в головах: в бытность его лейтенантом ему часто случалось получать «фитиль» за чужие провинности. Почтительное выражение их лиц, однако, было не просто данью субординации, но уважением к репутации командира на флоте: на своем четырнадцатипушечном бриге «Софи» он атаковал и захватил испанский тридцатидвухпушечный фрегат «Какафуэго»; был одним из немногих командиров фрегатов, рискнувших вступить в поединок с линейным кораблем; прославился в деле у Кадиса, где находясь во временном командовании фрегатом «Ливели», захватил равные по силе «Клару» и «Фаму». Что касалось крейсерских и набеговых операций — мало кто мог соперничать в этом со «Счастливчиком Обри». Однако Джек не знал и даже не подозревал об этом, частично потому, что считал свои подвиги делами давно прошедших дней, частично потому, что относил свои наиболее выдающиеся дела на счет удачи: он оказался в нужное время в нужном месте, и любой морской офицер на его месте поступил бы также. Это не было простой скромностью: он знал кучу офицеров, хороших командиров и выдающихся моряков, которые отслужили всю войну, так и не получив шанса проявить себя — на конвойной службе, на транспортах, даже на линейных кораблях, осуществлявших блокаду Бреста и Тулона. Они встречали опасности лицом к лицу, но чаще от разбушевавшегося моря, чем от врагов и оставались в тени, задвигаемые по службе и бедные, как церковные мыши. Но, представься им такие же возможности, он уверен, они бы действовали не хуже, а, пожалуй, что и лучше.
— Ну-с, джентльмены, — начал Джек, — неплохое начало вояжа. Но мы потеряли мистера Эйкерса. Мистер Сеймур, Вам придется занять его место.
— Благодарю Вас, сэр.
— И, мистер Джонсон, Вы ведь получили лейтенанта, мне кажется?
— О да, сэр. В первую среду августа 1802, — ответил Джонсон, вспыхнув и сразу побледнев. Он был произведен, но как и множество гардемаринов, не имевших протекции, так и не получил назначения. Все эти годы он оставался помощником штурмана, старший гардемарин, не более того, и вероятность назначения падала с каждым днем его рождения, и он уже смирился с судьбой. Штурман — вот все, на что он мог рассчитывать, уволиться мичманом и никогда не получить собственного корабля. На «Боадицее» были гардемарины с куда более высокими претензиями: капитан Лавлесс взял на борт крестника адмирала, племянника другого, наследника члена общества выборщиков из Олд Сарум, и не сыну отставного лейтенанта было тягаться с ними.
— Тогда я даю Вам назначение, как исполняющему обязанности лейтенанта, и, будем надеяться, адмирал на Мысу его утвердит.
Джонсон, весь красный, произнес слова благодарности, и Джек продолжал:
— Поскольку, я не скрываю это от вас, джентльмены, наш пункт назначения — Мыс Доброй надежды. А вот чего вы не знаете, это того, что с другой стороны Мыса нас ждут четыре французских сорокапушечных фрегата. И сегодняшнее небольшое приключение тут весьма кстати. Это ободрило новичков, ввело их в дело, и положило конец крейсерству «Хиби» — а он играл в Старого Гарри с нашими торговцами последние несколько недель. Поэтому, я думаю, мы можем выпить по стаканчику за это. Пробин! — позвал Джек (Пробин был его стюардом).
— Пробин, принесите бутылку мадеры. Потом пойдите, удостоверьтесь, что кок французского капитана устроен со всеми возможными удобствами, и будьте с ним повежливее! Ну, за «Гиену», экс-«Хиби», за ее благополучное возвращение!
Они выпили в молчании, уверенные, что капитан еще не сказал все, что собирался.
— Неплохо, по-своему неплохо, — продолжил Джек, — но, полагаю, едва ли кто назовет наши действия безупречными.
— Да, это не в Вашем средиземноморском стиле, сэр, — ответил Троллоп.
Джек тяжело посмотрел на лейтенанта. Были они в одном экипаже? Он не припоминал.
— Я был гардемарином на «Амелии», когда вы привели «Какафуэго» в Порт-Магон. Господи, как мы орали «Софи»!
— Вы там были, вот как? — ответил слегка смущенный Джек, — Ну что же, я очень рад, что мы столкнулись не с «Какафуэго» сегодня, не говоря уж о французах за Мысом. Потому что хотя экипаж действовал решительно и храбро — я не заметил робости ни в ком, наша стрельба была ниже всякой критики. А что до буксировки — никогда, никогда я не видел столько человекоподобных существ, не имеющих понятия об обращении с веслами: на красном катере ни один человек, кроме старого Адамса и одного морпеха, не умел грести. Но главная моя забота — артиллерия, ужасно, ужасно… Залп за залпом на пяти сотнях ярдов, даже меньше, и куда все ушло? Уж точно не во француза, джентльмены. Единственный точный выстрел из носового погонного, причем наводил его Джек-баталер, которому в бою на палубе, вообще-то, и делать нечего. А теперь представьте себе, что мы столкнулись с отлично управляемым французским фрегатом, дырявящим нас из своих двадцатичетырехфунтовок чуть не с мили, а они работают дьявольски точно, уж можете мне поверить!
Наступила тяжелая пауза. Джек снова наполнил стаканы и продолжил:
— Но, слава Богу, это случилось раньше. Лучшего и желать нельзя. Новички восстали от своей морской болезни, они нынче довольны собой, бедные честные деревяшки: в одно прекрасное утро каждый Джек-с-форпика заработал свое годовое жалование. Теперь надо им дать понять, что, обучая их своим обязанностям, мы даем им заработать еще — и не будет нужды в тростях и плетках. К прибытию на Мыс, джентльмены, я надеюсь, что все, вплоть до последнего мальчишки в судовой роли, будут способны работать на веслах, брать рифы, заряжать, наводить и стрелять из мушкета и из орудия. И если они даже не будут уметь ничего сверх этого, и при этом будут повиноваться командам — мы сможем славно встретить любой французский фрегат в тамошних водах.
