Последний рейс «Фултона» (повести) - Борис Михайлович Сударушкин
— К чему такие предосторожности? — удивился боцман, тыльной стороной ладони смахнул пот со лба. — Нас и раньше проверяли...
Тихон посмотрел на него строго и сосредоточенно:
— Это будет не совсем обычная проверка. На «Фултон» пробрался враг, которого необходимо арестовать.
— Вон как! — растерянно протянул боцман. — Тогда понятно, ребятам лучше подальше быть.
— А как оставить на палубе только взрослых? — спросил Лаврентьев. — Сказать о проверке документов?
— Ни в коем случае. Кроме нас с вами, о проверке никто не должен знать, — предупредил Тихон.
— Можно объявить учебную пожарную тревогу, — неуверенно сказал боцман. — Правда, рейс уже кончается.
— Это ничего, так и сделаем, — сразу принял Тихон предложение Максимыча. — Еще раз предупреждаю — о проверке документов никому ни слова.
Когда Сачков, капитан и боцман вышли из каюты, Сергей сказал Тихону:
— А может, не дожидаться проверки? Арестовать его своими силами. Неужели не справимся?
— Если бы не дети, я бы его один арестовал. А вдруг он сопротивляться станет, стрельбу подымет? Ловкости ему не занимать, да и ребятам незачем смотреть, как его вязать будут. А тут все сделают без лишнего шума, командир взвода — чекист.
Здесь же, в капитанской каюте, Тихон передал Сергею все бумаги по губпленбежу, посоветовал, что надо достать в Самаре и Сызрани, как лучше наладить снабжение продовольствием там, где будет размещена колония.
— Обстановка такая, что чекист всегда может потребоваться, — начал было Тихон, но договорить не успел — «Фултон» сотрясли три коротких и резких гудка, обозначающих: «человек за бортом».
Переглянувшись, Тихон и Сергей бросились на палубу. Слышали, как на ходовом мостике капитан приказывал застопорить машину, лихорадочно зазвенькал машинный телеграф. За кормой, там, куда смотрели собравшиеся на палубе дети и воспитатели, к правому, ближнему берегу торопливо плыл человек.
Это был Черный.
Под такой кличкой его знали чекисты. Для остальных на «Фултоне» это был воспитатель Кленов.
Неожиданный поступок скромного, незаметного человека, вдруг бросившегося с палубы в воду, вызвал изумление, замешательство. Кто-то кинул спасательный круг. Но Черный все дальше уплывал от «Фултона» к берегу.
А тут еще неожиданность: показывая на Кленова пальцем и захлебываясь словами, возбужденно закричал Венька Терентьев:
— Это он! Я узнал его! Он учителя Федорова убил!..
Не знал Венька, что человек, прыгнувший за борт, убил не только учителя Федорова, что на его совести десятки замученных и расстрелянных в мятеж людей, в том числе и старший брат Веньки, которого Черный выследил и убил в подвале банка на Варваринской улице.
Сбежавшиеся на палубу воспитатели недоверчиво слушали Веньку, с удивлением смотрели вслед Кленову. Его внезапное бегство вроде бы подтверждало слова мальчишки, но то, что на пароходе рядом с ними столько дней находился враг, ни у кого не укладывалось в сознании.
А Тихону отчетливо представилось, что бы произошло, если бы Кленов узнал, кто на «Фултоне» может его разоблачить. Тогда бы и Веньку Терентьева ожидала судьба учителя Федорова...
Пока «Фултон» замедлял ход и по приказу капитана матросы спускали шлюпку, Кленов выбрался на берег и скрылся в лесу, вплотную подступившем к самому берегу.
Было ясно — его уже не догнать.
А тут еще надсадно завыла пожарная сирена — дым повалил из трюма, где перед отплытием «Фултона» боцман Максимыч обнаружил ящик с динамитом.
Тихон первым кинулся туда по отвесному трапу, чуть не задохнулся от дыма.
Убегая, Черный бросил на ящик, в котором раньше хранился динамит с взрывателем, подожженную промасленную ветошь. Динамита здесь уже не было, но пожар в трюме, битком набитом ящиками, пеньковыми тросами и тюками с ватой, мог если не уничтожить, то надолго вывести «Фултон» из строя.
Сорванным с плеч пиджаком Тихон пытался сбить пламя, но оно распространялось все дальше в глубь трюма, туда, где горой высились холщовые тюки.
Обжигая руки, Тихон начал скидывать загоревшиеся ящики на площадку под трапом. Дым разъедал глаза, перехватывал горло, запалились рукава рубашки.
Когда в трюм спустился боцман Максимыч, прежде чем направить струю воды из брандспойта на пламя, он с ног до головы окатил Тихона. Подоспевшие матросы баграми растаскивали ящики, забрасывали их песком.
Вскоре пламя удалось сбить.
На палубу Тихона вытащил Сергей Охапкин, прибежала докторша Флексер с саквояжем, чем-то пахучим начала смазывать ожоги на руках и на теле. Тихон молча морщился от боли.
Только справились с одной бедой, к докторше Флексер подскочил старпом Козырнов:
— Скорее в девятую каюту! Повар Скамейкин весь в крови!..
Скамейкин лежал на полу, лицо залито кровью, а в руке зажат конец бикфордова шнура — он тянулся под спальный рундук, где Кленов хранил второй ящик с динамитом.
Докторша выгнала посторонних, только через час разрешила Тихону поговорить с поваром.
Когда Тихон признался ему, что он чекист, и вынул удостоверение сотрудника губчека, Скамейкин сердито сказал, уставясь в низкий потолок каюты:
— Раньше бы мне знать об этом. Все твердили, что выгнали тебя из чека, я и поверил... Кленов мне сразу показался не тем, за кого себя выдает, — ночью, во сне, ругался по-страшному, все кому-то грозил, а днем совсем другой человек, грубого слова не услышишь. Но я виду не подавал, приглядывался. А сегодня выхожу из камбуза, вижу — он в каюту бежит. Я за ним. Дверь приоткрыл — а он из ящика бикфордов шнур вытягивает. Бросился на Кленова, а дальше ничего не помню. В себя пришел — в каюте никого, рядом бикфордов шнур шипит. Ну, я его и пережал, чтобы огонь до взрывчатки не добрался.
Не стал Тихон говорить повару, что динамита в ящике уже не было.
— Вы не заметили, кто к нему подходил, прежде чем он побежал к себе в каюту?
— Я и сам удивился, чем это он так напугал Кленова...
И Скамейкин назвал человека, с которым разговаривал Черный перед бегством с «Фултона».
— Огромное вам спасибо, Иван Захарович, за детей, за все, — поблагодарил он повара.
— Эх, раньше бы мне знать, что ты чекист! — с досадой повторил Скамейкин.
Венька Терентьев в одиночестве стоял на кормовой палубе, острые лопатки натягивали изношенную рубашку.
Тихон подошел к нему, положил руку на худенькое плечо.
— Почему ты раньше не опознал этого негодяя? Или боялся сказать?
— На палубе темно было, не разглядел я его, — уклончиво ответил Венька. — За что он убил Федорова?
— Учитель мог выдать его — Кленов допрашивал Федорова в перхуровской контрразведке... Что с тобой? — испугался Тихон, увидев, как разом изменилось, перекосилось болью лицо мальчишки.
— Это он, он, гад, убил брата Андрея... Я же видел его там, в банке, потом по всему городу искал. А он тут, рядом, был — и ушел...
Тихон прижимал вздрагивающего мальчишку к себе и думал о том, что если бы Венька узнал Черного раньше, то еще неизвестно, чем бы все кончилось...
В капитанской каюте сидели трое — Тихон, Лаврентьев и Сергей Охапкин. Настроение было подавленное — арест Черного провалился, да и «Фултон» пострадал.
— Ты мне объясни, как этот негодяй догадался, что его разоблачили и хотят арестовать? — со злостью обратился капитан к Тихону.
— Ответ может быть только один — его предупредили.
— Кто предупредил? Или ты опять меня подозреваешь? Говори прямо!
Тихон ничего не сказал, молча посмотрел на Сергея. Тот кивнул, вышел из каюты. Слова будто застряли у капитана в горле, он закашлялся и отвернулся от Тихона, напряженно поглядывая на дверь.
