Поль Феваль - Горбун
– Пришлось изрядно попыхтеть, – бросил он вполголоса начальнику полиции Машо. – Но в конце концов мы его все таки одолели. Просто черт, а не человек!
– Сильно сопротивлялся? – поинтересовался тот.
– Не то слово, – не окажись я на месте, не известно, чем бы все кончилось, – скромно опустив глаза, пояснил Бонниве.
В оконных проемах на широких низко расположенных подоконниках тоже стояли стулья. Здесь сидели старик Вильруа, кардинал де Бисси, Войе д'Аржансон, Лебланк и другие. В кабинете также ошивались несколько человек из окружения Гонзаго: Навай, Шуази, Носе, Жирон и кругляшок Ориоль, почему-то прятавшийся за спину Таранна. Шаверни беседовал с мсьё де Бриссаком, который после трех дней беспрерывного пьянства буквально спал на ногах. Двенадцать пятнадцать вооруженных до зубов гвардейцев стояли у Лагардера за спиной. Единственной женщиной, присутствовавшей в кабинете, была госпожа принцесса де Гонзаго. Она сидела слева от регента.
– Сударь, – произнес регент, увидев Лагардера, – условия вашего возвращения не предусматривали, что вы станете нам портить праздник и оскорблять в нашем доме одного из самых знатных сановников королевства. Вы также обвиняетесь в том, что обнажили шпагу в пределах Пале-Рояля. Ваши действия на балу, увы, понуждают нас немедленно раскаяться в оказанной вам милости.
С момента задержания лицо Лагардера приобрело выражение бесстрастной отчужденности, – оно теперь походило на мраморное изваяние. С холодной почтительностью он ответил:
– Ваше высочество, я готов повторить при всех каждое слово из моего разговора с мсьё де Гонзаго. В отношении второго объяснения признаю, что воспользовался шпагой, – но так поступить был вынужден, потому что защищал женщину. Некоторые из находящихся здесь могут подтвердить мои слова как… как свидетели.
Свидетелей, точнее участников происшествия у зеленой беседки было с полдюжины. Но единственным человеком, отозвавшимся на слова Лагардера, оказался Шаверни.
– Мсьё шевалье говорит правду, ваше высочество, – сообщил он, обращаясь к регенту, – я, видно, немного переусердствовал, ухаживая за незнакомой красавицей.
Каменное выражение на лице Лагардера нарушилось. Он с изумлением посмотрел на маленького маркиза, на которого тут же со всех сторон зашикали его приятели.
Регента тоже заинтересовала реплика Шаверни, но пока что он счел благоразумным этого не показывать; – устало поежившись, он сделал движение, будто старался подавить зевоту, и затем перешел к главному:
– То, о чем я уже сказал, вам может быть прощено. Но имейте в виду, сударь, на вашей совести есть еще кое что, чего простить нельзя. Вы обещали госпоже де Гонзаго вернуть дочь? Обещали?
– Да, ваше высочество, обещал.
– В чем меня заверили через своего посыльного. Вы это подтверждаете?
– Подтверждаю, ваше высочество.
– Полагаю, вы поняли, что в данный момент находитесь перед лицом трибунала? Чтобы избежать кривотолков, где чернь с пеной у рта принялась бы склонять имена высших вельмож королевства, мы решили не передавать это дело в обычный суд, могу вас заверить, сударь, что трибунал вынесет беспристрастное решение. Итак, где мадемуазель де Невер?
– Не знаю, – ответил Лагардер.
– Он лжет! – истерично выкрикнула принцесса.
– Нет. Просто я пообещал больше, чем могу исполнить, сударыня. Увы!
По зале пробежал неодобрительный ропот. Окинув собравшихся взглядом, Анри повысил голос:
– Я не знаю, где мадемуазель де Невер. У меня ее нет!
– Какая дерзость! – возмутился господин герцог де Трем, губернатор Парижа. Прихлебатели Гонзаго не замедлили размножить это восклицание:
– Какая дерзость!
– Неслыханная наглость! – и т. п.
Начальник полиции, воспитанный на лучших жандармских традициях, тут же приложил применить допрос под пыткой. Действительно, с чего вдруг церемониться с этим шевалье?
Сурово посмотрев на Лагардера, регент предупредил:
– Советую вам, сударь, хорошо обдумывать все, что вы сейчас говорите.
– Ваше высочество, я всегда так и поступаю. Однако, мои раздумья никак не повлияют на истину: ничего к ней не прибавят и не отнимут. Правда – всегда правда. А я сказал именно ее.
– Как вы это терпите, ваше высочество? – от возмущения принцесса не находила места. – Клянусь честью, клянусь спасением моей души, он лжет. Он знает, где моя дочь, он сам недавно мне об этом говорил в саду, в десяти шагах отсюда.
– Отвечайте мгновенно – приказал регент.
– Как сейчас, так и тогда я сказал правду, – со спокойной убежденностью произнес Лагардер. – Беседуя с госпожой принцессой в саду, я еще надеялся, что смогу выполнить мое обещание.
– А теперь? – вырвалось у принцессы.
– Теперь больше не надеюсь.
Госпожа де Гонзаго обессилено откинулась на спинку стула.
Присутствовавшие вельможи: министры, члены парламента, герцоги, – с открытым любопытством рассматривали этого странного человека, имя которого столько раз поражало их умы еще в молодые годы: Лагардер Красавчик, Лагардер удалец, Лагардер скандалист! Представший перед ними теперь человек со спокойным благородным лицом с мудрым чуть ироничным взглядом никак не походил на того бретера, каким большинство из собравшихся его представляли. Конечно те, кто отличался большей проницательностью, старались разгадать, что же скрывается за этим видимым спокойствием. Похоже было, что задержанный принял какое-то важное, хорошо обдуманное, хотя и печальное решение. Люди Гонзаго чувствовали себя неуютно. Они сюда попали по милости их господина, стороны заинтересованной, – поскольку хозяин все не появлялся, приспешники как бы пребывали не у дел.
Регент продолжал:
– Стало быть, основываясь лишь на каких-то неопределенных надеждах, вы обратились к регенту Франции в письме, где пообещали…, – говоривший открыл стоявшую на столе шкатулку, извлек распечатанный конверт и, найдя в записке нужное место, процитировал: «… Дочь вашего друга будет возвращена»?
– Я полагал, что так и произойдет.
– Ах, вы полагали.
– Увы, человек не застрахован от ошибок.
Регент, желая получить совет, вопросительно посмотрел на Трема и Машо. Те как раз друг друга в чем-то убеждали, переговариваясь лихорадочным шепотом:
– Си си, сю сю, шюшь шь шь. Лё босю сю сю ль ашь те… ти миль экю… шю сюи сюх х сю сю сю ш лё сэ сё суа а ах х.
Увлеченные спором, они не почувствовали на себе взгляда хозяина кабинета.
– Ваше высочество, – заламывая руки, простонала принцесса. – Разве еще не ясно, что этот человек похитил мою девочку! Она у него, я готова поклясться! Он ее где-то прячет. Это ему я отдала дочь в ту страшную ночь, когда убили Невера. Я узнала его по голосу.
