Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Мы готовы биться за тебя, однако не хотим попасть в засаду, как стадо овец!» Господарь уверял их, что баркалаб Чарнавич – самый преданный ему друг и что теперь, прикрывая табор, он первый изведает силу турок и даст верное известие. Однако казаки сами пожелали идти на разведку. Иван дал гетману 6 тысяч конных молдаван. Этот небольшой отряд наткнулся на турецких спагов – отборную их конницу. После жаркой схватки казакам удалось захватить лишь одного спага, да и то пришибленного. Он успел только сказать:
«Нас немного», – и помер. Казаки догадались, что он соврал, и опять вернулись к господарю. «Нечего бояться, – сказал им Иван, – я знаю, кому верить!». Обоз союзники поставили над озером, недалеко от Дуная. Хотя пехоты считалось у них до 30 тысяч, но это было не войско, а просто поселяне, плохо обученные, плохо вооруженные; 13 тысяч конницы находилось у Чарнавича. Господарь расставил свою пехоту в обозе, фронт ее прикрыл каменными пушками; казаки стали отдельно. Устроив табор, Иван поднялся на одну из ближайших высот и увидал перед собой огромную турецкую армию. У него замер дух: измена баркалаба стала очевидна.
Он крикнул, чтобы к нему позвали Иеремию, но посланные вернулись и передали, что Иеремия не может явиться: он идет в битву за своего господаря. Действительно, на глазах Ивана, его конница двинулась вперед; после первого же удара – знамена опустились, мечи и копья брошены, шлемы сняты, обнаженные головы опущены… Верно, изменник так ловко подвел, что они попали в западню. Между тем в обозе раздались крики, что все пропало, что надо бежать. С трудом унял их храбрый господарь и началась битва: грянули молдавские пушки, но только били не турок, а своих же изменников. Турки, шибко наступая, прикрыли свой длинный фронт бедными волохами. Все они полегли перед своим же обозом. Свирговский с казаками ударил по туркам сбоку – они повернули назад, но сразу очень круто; опытный гетман удержал казаков от преследования. Турки опять перешли в наступление и приблизились к обозу. Пыль и дым закрывали клубами солнце; нельзя было слышать человеческие голоса, пушкари не знали, куда им стрелять. Иван громко подавал команду: его лихой аргамак носился стрелой по всему обозу.
Можно было надеяться, что турки будут отбиты. Как вдруг небо заволокло тучами, загудела буря и вслед за ней прошел сильный ливень. Дело христиан пропало. Дождь подмочил порох: пушки перестали стрелять. Турки густыми толпами врезались в ряды молдаван – молдаване побежали. Казаки храбро погибали в неравной битве: их пало до тысячи; остальные сошли с коней и принялись за пушки; несколько десятков успели стащить, а одну, которую не могли сдвинуть 12 человек, тащил сам господарь. Прочие пушки забили порохом и, смешав с толпой, в страшной давке, стали отступать. К вечеру молдаване заняли пепелище обгорелой деревни; их оставалось еще около 20 тысяч. Господарь приказал окопаться, но упустил из виду то, что здесь не было ни капли воды. На другой день турки заняли окрестные высоты; за ними заливалось, как море, зарево пожаров: это горели соседние села. Прошло три дня нестерпимой муки: воды ни капли, хлеба ни крошки. Турки прислали сказать, что если молдаване сдадутся, то им будет оказана пощада. Господарь сам видел, что гибель отряда неизбежна: немного раньше или немного позже, а конец один. Он потребовал от турок, чтобы казакам дали свободный пропуск на родину, чтобы молдаванам не делали насилий, а его, господаря, отвезли на суд самого султана Селима. «И пусть, – прибавил Иван, – ваши паши семикратно подтвердят присягой мои условия».
Казаки думали иначе: «Смерть для нас не страшна, – говорил Свирговский: мы лучше со славой поляжем, чем будем кончать свою жизнь в неволе, среди мук и поруганий. Все равно, клятвам неверных верить нельзя!». Между тем наши приняли условия и семь раз поклялись в присутствии молдавских послов. Затем они приблизились к обозу и приглашали господаря выйти. Он в это время прощался с казаками, раздавая им золото, свои драгоценности, даже оружие: «Возьмите их, верные товарищи, в награду за вашу любовь.
Вечно сохраню в своем сердце благодарность, в чем клянусь Творцом-Богом, которому вас поручаю». Раздав все, что имел, господарь отправился в турецкий лагерь. Его привели к Капуд-паше. Во время разговора господарь не выдержал и обругал Капуд-пашу. Тот ударил его мечом, а янычары отрубили ему голову. Свирепые турки мочили в крови господаря свои сабли и давали лизать ее лошадям. Они думали, что через это сами получат силу и мужество Ивана, а их лошади – его бодрость и живость; кости пошли на оправу оружия. Покончив с Иваном, турки бросились на беззащитных молдаван и секли их, как капусту. Увидев предательство, казаки хотели укрыться в окопах, но окопы были уже заняты, тогда они стали в тесный треугольник. С удивлением глядели на этих людей турки и, мало помедлив, вытащили ятаганы и сразу нахлынули. Почти все казаки полегли, осталось их только 12, в том числе и гетман. Турки начали ласкать пленных, обещали им почет, большие деньги, если они согласятся надеть турецкую чалму и славить Пророка. «Лучше мы подохнем, как собаки, лучше мы пойдем в цепях в неволю, чем погубим свои души!» – отвечали казаки. «Кажись, в целой Польше нет таких рыцарей, как вы? – спросили турки. «Нет, мы самые последние: между своими нам нет места. Затем мы и пришли сюда – или помереть, или вернуться с богатой добычей». Это было 14 июня 1574 года. Украинские певцы сложили про своего гетмана песню. В этой жалобной песне вся Украина с тоской вопрошает:
«Куда же вы подевали нашего гетмана?» – Ни ветры буйные, ни кречеты-птицы, ни орлы встречные не могли дать на это ответ и только жаворонки, кружась в воздухе, отвечали:
В глубокой могиле,
Близ города Кили,
На турецкой линии…
Свирговского заменил Федор Богдан. Казаки называли его попросту «Богданком». Это был один из доблестных вождей, подвиги которого напоминают подвиги древних богатырей. По приказанию короля Стефана Батория, казаки пустились в Крым. Пять тысяч запоржцев, под начальством есаула Нечая, вышли на чайках в море и, поджидая Богданка, заперли гавани Кафы и Козлова; он шел туда же через степь. Узнав о приближении крымского хана Девлет-Гирея, казаки построились к бою, имея обоз по середине, на флангах –
